У меня на столе лежит «замороженный» гранат. Он переливается зимней изморозью и дарит ощущение праздника. Гранат настоящий — высушенный, покрытый прозрачными кристаллами, он похож на сахарный. Эту новогоднюю игрушку я купила недавно. Мы делали фотосессию для журнала, и в одном из салонов продавались елочные украшения. Там был мой гранат. А рядом с ним — девочка на санках. Белоснежная, как снегурочка, руки в муфточке, валеночки на ногах, волосы выбились из-под шапки и развеваются по ветру.... →
Можно было ехать хоть на край света, лишь бы вдвоем. И мы поехали. Купили спиннинги, иностранных дождевых червей — хотя, какая рыбам разница, какого гражданства приманка? — затарились провизией и выдвинулись спозаранку. Мама говорила: «И зачем вам эта тайга? Так хорошо отдыхается на огороде». Что поездка будет непредсказуемой, стало понятно, когда на трассу метрах в ста от машины вышел сохатый. Его не спугнул тормозной звук шин по гравийке. Он даже не повернул в нашу сторону коронованную... →
У моей хорошей знакомой случилась любовь. Да такая, что полетели к черту все советы друзей, жесткие правила маминого воспитания, жизненные принципы. Бабахнуло так, что события происходящие стали все сметать в ее жизни. Что стало тому виной? его ослепительная улыбка, похожая на улыбку Адриано Челентано? Гитара, что была в его руках? Стихи, которые попали в самое сердце? Или первая встреча на свадьбе у подруги, когда в разгар веселья они с ним ушли, чтобы остаться вдвоем, сидели на прогретой... →
Это было время, когда границы были закрыты. Ни советским гражданам к ним, ни иностранным к нам было нельзя. Порой происходили редкие исключения, похожие на чудо. И вот однажды это случилось. В Иркутск с дружественным недельным визитом приехала делегация из Америки. Все журналисты областной молодежной газеты получили ответственные задания. Интервью были захватывающими, но сложными — языковой барьер дополнялся отсутствием диктофонов. А конспектировать речи в блокноты, в тот момент,... →
« Этот солнечный удар! Счастье иль беда? Этот солнечный удар… Взаймы или в дар?» Людмила Петрушевская Недавно в очередной раз читала пришвинский «Дневник любви». Михаил Пришвин обрел смысл жизни в одной женщине, когда ему было шестьдесят, а ей — сорок. И прожитые вместе с ней тринадцать лет в богом забытой деревне назвал хрустальными: «За нами осталось 13 лет нашего счастья. И теперь вся наша рассеянная жизнь собралась и заключилась в пределах этих лет»… Огромный громогласный... →