«В хорошем вкусе» размышляет о новых матных и, соответственно, запрещенных фильмах, вспоминает аналоги в зарубежном кино и подсчитывает английское слово на букву «f»* в культовых лентах.

Все лето Интернет и разные СМИ только и говорили о новом законе, запретившем мат в кино, театре, литературе и ТВ. Напомню, что, использование нецензурной лексики с 1 июля карается штрафами. За что? За одно слово или целую книгу – остается пока не ясным. Также стоит поломать голову, как отличить «нецензурщину» от простой грубости. Вот Институт русского языка РАН, например, считает матами только 4 слова – «нецензурное обозначение мужского и женского половых органов, нецензурное обозначение процесса совокупления и нецензурное обозначение женщины распутного поведения», а также «все образованные от этих слов языковые единицы». Нетрудно догадаться, в современном отечественном кино таких «языковых единиц» предостаточно.

Так под основной обстрел попали три наших картины, производство которых уже завершено, а премьеры в России назначены на осень 2014. Без специального удостоверения, которое выдает Министерство по культуре, проката им не видать. В наиболее выигрышном положении драма Андрея Звягинцева «Левиафан», получившая премию Каннского кинофестиваля за лучший сценарий и уже проданная для показа в 50 стран мира. «Лексика здесь, безусловно, одна из очень важных

характеристик героев, – поясняет продюсер фильма Александр Роднянский, – такие люди в подобного рода обстоятельствах, живущие в таких условиях, говорят именно так». Первоначально режиссер и продюсер наотрез отказывались вырезать «неудобные» слова и сцены (даже скандал разгорелся на «Кинотавре», показывать или нет фильм на закрытии). После стало известно, что прокатное удостоверение «Левиафан» получит, и матерные сцены в кинотеатрах останутся, но звук на них, скорее всего, приглушат.

Продюсеры фильма «Да и Да» успели получить прокатное удостоверение до 1 июля. Матную кино-новинку в полной версии показали на 36 ММКФ и в нескольких столичных кинотеатрах. Подготовленная публика знала, что это единственная возможность увидеть новый проект скандальной девушки-режиссера Валерии Гай Германики в первозданном виде, поэтому билеты раскупили за несколько часов. «Запрет мата не стал для нас неожиданностью,– утверждает продюсер фильма Дмитрий Рудковский. – Мы учитывали это при написании сценария, мат использован только в случае крайней необходимости. Но если есть закон, его надо соблюдать. Где возможно – переозвучим, где невозможно – будем «запикивать». Кстати, сама режиссер призналась журналистам, что «если картину переозвучат или перемонтируют, то это будет уже не ее кино».

Самыми хитрыми из «матной кинотройки» оказались авторы социальной драмы «Комбинат «Надежда», побывавшей в основном конкурсе Роттердамского фестиваля. Они словно предвидели появление закона и заранее снимали историю в двух вариантах – соответственно, с матом и без него. «Такие фразы в устах героев выглядят неестественно, – говорит режиссер и сценарист фильма Наталья Мещанинова. – В нормальной версии они говорят матом, и это их речевая характеристика».

По большому счету, дальнейшая судьба «неудобного кино» сейчас зависит от действий законодателей. Российские продюсеры и режиссеры, конечно, могут объединиться в усилиях, чтобы дать возможность зрителям увидеть свои картины такими, какими они задумывались. Но следить за «литературным русским языком» будет независимая экспертная комиссия. А что это такое и кто входит в эту комиссию – пока остается загадкой.

ОБРЕЗАТЬ И ЗАПРЕТИТЬ
Разумеется, история кино знает немало случаев, когда из-за нецензурной лексики фильм запрещали к показу или заставляли ее вырезать. Полвека назад, за несколько лет до появления первого английского слова на букву «f» в кадре, «нецензурщиной» считались такие нынче пристойные слова, как «изнасилование», «сперма», «проникновение» и «контрацепция». Именно из-за них разгорелся знаменитый скандал с драмой «Анатомия убийства» (1959) – лауреатом премий Венецианского кинофестиваля и Британской киноакадемии. Городскую комиссию по цензуре смутили выше обозначенные слова, прозвучавшие в сценах суда. Фильм признали непристойным, а режиссеру пришлось подавать иск на комиссию. В результате постановили, что медицинские термины, упоминаемые в ленте, вряд ли «способны пробудить в нормальных зрителях похоть до такой степени, что она перевесит их художественные представления и искушенность».