– На самом деле, все дело в феях. Первую зовут Кевин Спейси. Он увидел меня в одном лондонском спектакле и рассказал обо мне своим агентам в Лос-Анджелесе. Вторая фея – режиссер Джоэл Шумахер, позвавший меня в военную драму «Страна тигров», а потом и в «Телефонную будку». Еще одна фаза волшебства – отказ Эдварда Нортона от «Войны Харта», Мэтта Дэймона – от «Особого мнения», Джима Керри – от «Будки». Он соскочил за две недели до съемок. Все их роли достались мне.

– Вот, кстати, ваша звездная роль в «Телефонной будке» – прохиндей Стью – тоже стремится к успеху. Любой ценой, используя других. Что вы думаете о подобных людях?

– Раньше я думал, что хорошо бы изолировать таких парней от общества. Какого («в хорошем вкусе») ему отираться среди нормальных! Но штука-то как раз в том, что снайпер, который накрыл его в телефонной будке, оказал ему услугу, показал зеркало. Это главная идея фильма – мы не знаем, кто наш друг, а кто враг. И какое несчастье сможет открыть нам путь к обновлению. Отныне Стью всегда будет думать о человеке, который в конце фильма обещал вечно следить за ним.

– Стью в чем-то похож на Александра Македонского, которого вы сыграли в одноименном фильме… Вы так не считаете?

– Не знаю. Это решать зрителям… Александр в своем сознании опережал нас – людей современного мира. Он был бунтарем, нарушителем запретов – изначально. Уникальный парень, который в 25 лет стал властелином мира.
На съемках я пытался представить, как бы я в свои 28 прошел тысячи миль от Балкан до Гималаев. Сегодняшние люди так не могут. Наверное, боимся потерять, что имеем. Запрет нарушить. А Александр был космополитом. Он не привязывался к дому, какому-то месту. Он мог жить где угодно. Но дело не только в «пространственном космополитизме». Сейчас люди могут жить там, где хотят. Но до сих пор во многих местах существуют межрасовые барьеры, сексуальные табу.

– Сами подвели к следующему вопросу. В «Александре» Анджелина Джоли сыграла вашу мать, хотя разница в возрасте у вас минимальная. Эдипова комплекса не возникло?

– Вообще-то, в качестве сына Анжелины себя чувствуешь, о, («в хорошем вкусе»)… как бы это сказать, странно, короче, себя чувствуешь. Она – потрясающая! Именно она внушила Александру, что не существует ничего невозможного. И он поверил.

– А вы когда-нибудь сравнивали себя с Македонским?

– Смешно сравнивать меня с ним. Я – актер. Это все равно, что сравнивать весь мир с Голливудом. Хотя («в хорошем вкусе») современный мир действительно чем-то напоминает киностудию. Он здорово изменился за две с половиной тысячи лет.

– Что нужно, чтобы мир завоевать? Может, какое-то определенное качество должно быть в человеке…

– Наверное, нужно верить в то, что говоришь людям. Даже если в данный момент бессовестно врешь (секундная ехидная улыбка). Александр верил настолько, что ему невозможно было сопротивляться. А те, кто не выполнял его приказы, казались идиотами даже самим себе.

– Окей, с миром понятно. А как завоевать женщину? Был ли в вашей жизни безумный поступок, который помог завоевать неприступное сердце?

– Чем больше денег мы тратим, тем больше убиваем истинную сущность романтики. Но это не всегда бывает. Не твердое правило.

– То есть женщинам вы большие подарки не делаете, много денег не тратите… Чем тогда «отделываетесь»? Чем-то очень личным?

– Однажды я провел ночь с девушкой в разрушенном здании в очень далекой стране. Была чертовски неромантичная обстановка. Просто («в хорошем вкусе»). Но мы разожгли костер, взяли спальные мешки, вино и старый портативный DVD-плейер. Его заряда хватило ровно на половину фильма «Эта прекрасная жизнь». Но это не имело значения. Мы и не собирались его досматривать…

Сейчас Фаррелл – заботливый отец двоих сыновей – 11-летнего Джеймса и 5-летнего Генри. С их матерями он расстался. Колин тихо живет в Лос-Анджелесе вместе с сестрами Клодин и Кэтрин. Дом недалеко от пляжа, с красивым садом, где постоянно играют мальчишки. «Голливуд – это ведь состояние ума, а не место проживания. Так что лучшего города для непьющего человека не найти», – объясняет бывший бунтарь. Изменило ли его отцовство, или он просто использовал его как некую платформу для работы над своими ошибками?

– Первые годы, пока Джеймс рос, я все время думал: «Надо что-то изменить в себе ради сына? Ведь моя жизнь не настолько правильна, чтобы в нее не имело смысла внести некоторые коррективы!» Постепенно перемены действительно произошли. Я настроился увидеть в своем сыне самого лучшего друга, и это сработало. Я изменился. Или меня изменила забота о Джеймсе, ведь он не такой, как все (мальчик страдает синдромом Ангельмана – редкой формой аутизма – прим.) В полтора года ему поставили неправильный диагноз, до четырех лет он не мог ходить. Тогда-то все и обнаружилось. Сейчас все приступы, которые может провоцировать болезнь, мы держим под контролем. Их стало гораздо меньше. Я смотрю на сына, общаюсь с ним и вижу интересную личность, а не больного. Он помогает всем нам стать лучше, честнее, добрее.

– Вы же стали одним из инициаторов создания специального центра для изучения этого заболевания, верно?

– Считаю своим долгом помогать таким детям. Да, сотрудничаю с благотворительными организациями, но не люблю об этом рассказывать. Деньги – это еще и обязанность делиться. Мне по жизни повезло. На самом-то деле! А я ведь даже школу не окончил!

– Вам еще повезло с реабилитационной клиникой, в которой вы проходили курс в 2006. Далеко не все выходят оттуда и не «срываются». Еще русская баня вам как-то помогла, верно?

– Да. После клиники я въехал в новую квартиру напротив русской бани, один приятель посоветовал попариться. Тогда я проводил в бане по четыре часа каждый день. Этот способ очищения организма ни с чем не сравнить. Баня – это особый ритуал. Еще я полюбил чайные церемонии, иногда йогу… Коврик после занятия сворачиваю особым образом. Я вообще люблю ритуалы. Это как с трусами… Но, к сожалению, я не вкладываю в восстановление своего здоровья столько же усилий, сколько вкладывал в его разрушение. Неумеренность в здоровом образе жизни тоже ведет к болезни – научный факт.

– А что за удивительная история про письмо табаку?