Мастер выбирал особенные, сложные по цвету камни или ракушки с многослойным перламутром и начинал тончайшую работу. Под его резцом рождался барельефный женский профиль — камея. Эти ювелирные украшения известны с IV в. до нашей эры. Не раз в истории камеи оказывались на пике популярности. Примерно год назад камеи вошли в тренды, и не случайно! Красоту и многогранность натуры современной женщины сразу воспринять сложно. Из тонких многослойных линий перламутра, обрамленного уходящей во времена темнотой, рождается тайна камеи — женский лик, который живет в веках.
Сегодня нашу камею мы посвящаем певице Евгении Смольяниновой.

ОПРАВА

Первая встреча Евгении Смольяниновой с публикой — это 1982 год, сцена Ленинградского дворца молодежи. Одновременно она тогда участвовала в двух увлекших ее проектах: «Картинки с выставки» — спектакль знаменитых по-лунинских «Лицедеев» на музыку Мусоргского, и в Малом драматическом театре в постановке по рассказу Тургенева «Муму».
Потом ее пригласили в кино — в фильме «Жизнь Клима Самгина» героиня Дуняша пела голосом Смольяниновой. С этого началась ее кинематографическая судьба: фильмы «Садовник» (1987) с О.Борисовым, «Красота», «Сияет мне», «Поделиться добротой» (1988); «Диалог с неизвестным» (1988) с Ю.Шевчуком; «Штаны» (1989) с Ю.Яковлевым и Н.Усатовой; новелла В.Золотухина «Дорога» (1995) — к 100-летию кинематографа; «Китайский сервиз» (1999).
В 1994 г. она стала автором музыки для кинокартины «Мусульманин». Евгения написала интерпретацию пасторали П.Чайковского «Мой миленький дружок», удивительно окрашенную сегодняшними интонациями, и ставшую, как говорит режиссер Владимир Хотиненко, «путеводной темой фильма». Кстати, «Мусульманин» номинировался на премию «Оскар». На эту же престижную премию номини-ровалась анимационная лента а.Петрова «Русалка» (1996), где Смольянинова вновь выступила как композитор.

ЛЕГЕНДА

Родилась и провела детство Евгения в шахтерском краю — сначала семья жила в Новокузнецке, затем переехала в Кемерово. Родители — учителя дали дочери образование, которое было по тем временам общепринятым в городской интеллигентской среде: девочка много читала и занималась музыкой. И это дало свои плоды: Женя поступила в музыкальное училище в Ленинграде и еще в студенчестве увлеклась поисками в музыкальных архивах. Ей повезло, и она совершила для себя несколько открытий, а потом поделилась этими находками с публикой и дала вторую жизнь целому ряду забытых городских романсов и песен ХIХ в.. Именно так во шел в число самых любимых среди наших современников романс Е. Юрьева «В лунном сиянии», который часто называют по незамысловатому припеву: «динь-динь». В это же время Смольянинова начинает ездить в фольклорные экспедиции. И вдруг случается еще одно открытие, которое Евгения считает для себя чудесным — она услышала записи песен одной псковской бабушки. Ольга Федосеевна Сергеева была известна не только исследователям русского фольклора, она уже спела в фильме Андрея Тарковского «Ностальгия». А потом увлеченной народным исполнением песен девушке довелось встретить Ольгу Федосеевну в Ленинграде, куда та приехала по приглашению и пела народные песни во дворце молодёжи.
Из воспоминаний Евгении Смольяниновой: «И когда она запела, я почувствовала всем своим существом, как по залу разлилась какая-то прохлада. Покой необыкновенный. Я забыла, что у меня болела голова, и была настолько потрясена, что во время выступления рыдала от её голоса. Так сладостно я, наверное, никогда в жизни больше не рыдала. Это было необыкновенное состояние, настоящее чудо. Ольга Федосеевна перевернула мои представления не только о пении — о музыке вообще, о мироздании, о боге, о людях и любви. В какой-то момент я умерла. Для меня не существовало ничего: ни занятий по фортепиано, ни семьи, ни друзей. Во всём, что меня окружало, улавливалось только эхо её голоса, и в таком состоянии я находилась около трёх лет — пока внутри меня всё переформировалось, чтобы я смогла спеть и не заплакать, а зрители, наоборот, светлели душой и не стыдились своих слёз.
Последняя встреча с Ольгой Федосеевной Сергеевой у меня была примерно за полгода до её кончины — я заезжала к ней в деревню. В это время только что вышел мой диск, где были записаны и её песни. Мы с ней много говорили, а потом я подогнала машину к окну и поставила диск. Она, услышав песню, сказала: «Это я пою». Когда узнала, что пела я, засмеялась, но потом проговорила: «Только никому наши песни не нужны». Я могу сказать совершенно точно, что она для меня личный человек, человек моего сердца».

ПЕСНЯ

— Природа русской народной песни требует от исполнителя высочайшего уровня нравственности, душевных сил, — рассказывает Евгения Смольянинова, — иначе всё рассыпается, становится пародией, имитацией, жалким подобием, ведь песня сама не поётся, её человек поёт, но как, какой человек и для чего — вот важнейший вопрос.
Я никогда не надевала на сцену национальную одежду. Однажды на гастролях мастерица подарила мне свадебный сарафан, какой носили в Псковской губернии. Некоторое время я выходила петь в этом наряде, и мне он был к лицу. Но все время меня не покидало ощущение, что я — ряженая. Национальная одежда несет в себе связь с древними традициями и обрядами, и в этом есть некая сакральность и обязательность. Национальный костюм, на мой взгляд, категорически не предназначен для сцены. Поэтому я придумываю наряды, которые ассоциативно — цветом, линией, легкостью, соответствуют образам народной одежды.
Большинство песен, которые потом остаются в моей жизни, приходят через людей. Одну из песен, например, ставшую очень быстро популярной в концертах, мне подарил депутат Госдумы. Сначала он передал диск с записями песен в собственном исполнении. И я услышала песню, от которой не могла оторваться: я все время ее слушала, повторяла строчки про себя. Если песня задевает за живое, проникает в душу, если у меня льются слезы, когда я ее слушаю, то я надеюсь, что и моим слушателям передастся такое же ощущение.

АПРЕЛЬ В СЕРДЦЕ

Знаменитые русские писатели не раз отмечали особенный дар Смольяниновой. Виктор Астафьев говорил, что у нее голос «апрельский», Валентин Распутин назвал ее одной из самых любимых своих исполнительниц. Евгения убеждена в глубине и мощи слова писателей — «деревенщиков» — так литературоведы окрестили в 70-е Распутина и Астафьева, Белова и Шукшина, и многих, чьи книги тогда стали событием. Язык, которым рассказаны незамысловатые истории жизни простых деревенских жителей, характеры, происходящие события, искреннее, живое отношение писателей к книге как возможности говорить о самом наболевшем, — все вызывает в сердце певицы горячий отклик.
— Такая радость читать эти книги. Счастье жить в одно время с этими людьми. Я очень жалею, что была еще ребенком и не могла встретиться с Василием Макаровичем Шукшиным. Чрезвычайно близкий мне человек. Тем дороже мне встреча с Валентином Григорьевичем — не разминулись во времени. В том, что мы современники, существуем в одном творческом пространстве, есть и поддержка, и требовательность к себе. Есть люди, которые словно создают русло. Это русло помогает всем нам двигаться по жизни: заставляет сделать в нужном месте изгиб или течь прямо.
Много провокаций сегодня происходит, много такого, что ожесточает сердце. Сказано: в последние времена в сердцах охладеет любовь. Я не берусь говорить о временах, какие они. Но, на мой взгляд, процесс охлаждения происходит. для современного человека любовь — это единственная возможность выжить, сохранить сердце, чтобы оно не охладело. для этого надо прилагать собственные усилия. И не ошибиться.

Эта встреча с народной артисткой России Евгенией Смольяниновой состоялась в начале октября после концерта в селе Анга, куда она приехала почтить память замечательного сибиряка Святителя Иннокентия (Вениаминова). Ближайшая встреча с певицей состоится 20 января в Концертном зале Иркутской филармонии.

текст: Ольга СОБОЛЕВА
фото: Сергей ПЕРЕНОСЕНКО