очень древняя традиция. Это ведь суть театра. Раньше, помните, все ходили в масках. Даже если маска была не нужна. Мужчины надевали женские маски. Играть в маске помогает отпустить своего рода страхи. Это же терапия. В маске пациенту свойственно ощущать себя комфортнее. В маске мне проще чувствовать себя настоящего. Интересно, что, в отличие от других фильмов, где я играл в масках, в Веноме маски на площадке не было. Только небольшой грим. Основная маска потом дорисовывалась на постпродакшн. Во время съемок на моем лице ничего не было. И для меня это довольно странно – работать без маски. Ведь я не знал, в какой момент Веном появится, что он сделает.

Фильм «Табу»

– В общении с журналистами вы сказали, что история Венома – это путь где-то на грани мрака и света. Наверное, отчасти в этом и кроется истинная причина, почему именно вас пригласили играть эту роль. Во многом это история вашей жизни, да? И мощным даром воплощать на экране самое лютое зло вы обязаны именно личному опыту…

– Можно сказать и так. Но вы же знаете ответ на этот вопрос. Об этом много раз говорили. Раньше я был на 100% уверен, что это ненужный опыт для жизни, но вот сейчас есть некоторые сомнения. Вероятно, да, он мне помогает в актерстве. Кстати, не так давно я прочитал книгу русского писателя – извините, не смогу вспомнить его имя – о заключенных ГУЛАГа. Так вот он провел 20 лет там, а потом вернулся из этого ада к нормальной жизни. Глупо, конечно, ставить в один ряд это и мои эксперименты юности, но в обоих случаях это неосознанное самоуничтожение. Как там было у Ницше: если долго смотреть в бездну, то потом бездна начинает смотреть на тебя…

Том Харди – выходец из очень благополучной семьи драматурга и художницы, в детские годы курсировал между дорогим особняком в лондонском Ист-Шине и частными театральными школами, свободно говорил на французском и в качестве победы на конкурсе красоты получил профессиональный контракт с модельным агентством. Параллельно с этим Том Харди в 11 лет попробовал нюхать клей, с 13 пристрастился к галлюциногенам, алкоголю и наркотикам, в 16 сбежал дома, был арестован за угон автомобиля и ношение оружия. В итоге – социо-фобия и реабилитационная клиника. «Однажды мне сказали: «Если ты не покончишь с этим, обратного пути не будет». Это прочно засело мне в голову». Сам Харди объясняет свою многолетнюю зависимость свободой от каких-либо зажимов, возможностью без стеснения общаться с кем захочется и интересом к самому себе, как минимум кажущимся. «Мой первый брак распался из-за виски и кокаина. Однажды, после особенно зажигательной крэквечеринки, я очнулся на полу в луже крови. Я был противен самому себе и не мог найти оправданий. Я упал в прямом и переносном смысле. И это могло быть концом». Однако, спустя дюжину лет пребывания «по ту сторону», Тому Харди хватило воли, чтобы вылезть из того болота, в которое он себя загнал. А Голливуд, как известно, любит такие истории – истории плохишей, умудрившихся вернуться.

Фильм «Братья по оружию»

– Во мне часто сталкиваются два сознания. Одно требует новых ролей, новых образов. А другое словно предупреждает: «Зачем тебе это? Давай лучше повторим то, что было!» Играя в очередной раз криминальных авторитетов, я закапываюсь в них очень глубоко. И, наверное, становлюсь ближе к тому себе, которым был много лет назад. Ведь я слабо помню, что со мной происходило до 25. А надевая маску нового негодяя, словно вспоминаю.

– Но ведь, сыграв столько опасных и дерзких персонажей, вы не заразились от них злостью? Вы же добрый, да?

– (Cмеется.) Не бойтесь, я совершенно не опасен. Мне просто нравится играть злодеев, погружаться в их мрачные миры. И, как актеру, мне льстит, что вы верите в моих демонических и напряженных личностей. Классно, когда люди думают, что я немного сумасшедший. В реальности я совершенно не похож на своих героев, хотя и обогащаю их личным опытом.

– Том, вопрос, не относящийся к кино. Расскажите про свои татуировки.

– Оооо, их много. Первым был лепре-кон – это символ моих ирландских корней. Мне тогда исполнилось 14 или 15, не помню. Есть имена сына и жены, даже обеих – бывшей и настоящей, театральные маски, ведь я начинал с театра. Есть лондонский пейзаж, есть черная ворона, есть Будда, который держит в руках автомат Калашникова. Каждая татуировка – определенный этап моей жизни. Черта, которой я что-то обозначаю. Например, отцовство или потерю лучшего друга. Еще в театральной школе мне говорили, что никто не станет снимать меня в кино из-за татуировок. Поэтому теперь я стараюсь новой татуировкой отмечать каждый мой новый фильм. (Пауза.) Ну, а преподаватели ошибались… Людям вообще свойственно ошибаться.

Как провел Том Харди два дня в Москве? Практически безостановочно фотографировался с поклонниками и общался с журналистами. Старясь никому не отказывать, он выбился из всех временных регламентов. В отличие от многих своих коллег, отказался идти на программу «Вечерний Ургант» («Я просто не люблю шоу!»), зато незапланированно спустился в подземку и проехал несколько станций. Принял в дар жутковатую матрешку, раскрашенную в стиле Венома, и шапку-ушанку, в которой позировал на самом солнцепеке во время фотосессии. Кстати, в России Харди не впервые. Несколько лет назад он был… в Якутии, в самую лютую зиму, когда вместо усов – сосульки, а пар изо рта идет прямо в объективы камер. Актер купался в проруби и парился вениками в русской бане.

Совсем недавно Харди стал рыцарем-командором – принц Чарльз сам вручил ему орден Британской империи. А еще с некоторых пор Харди – лауреат престижной театральной награды «London Evening Standard Theatre Award». В 2019 его ждет премия Лоуренса Оливье за самый многообещающий дебют в спектакле «In Arabia, We’d All Be Kings». И роль Джеймса Бонда, как предсказывает его земляк Пирс Броснан: «На роль агента необходим кто-то, кто сможет «расшевелить» персонажа».
«Взрослея, ты становишься похож на большинство. Можно либо заявить о себе, либо под сильным давлением угаснуть молодым, – считает Том Харди. – Девять раз из десяти, когда мне говорили: «Не делай этого!», я не слушал. Ведь мой инстинкт обрывал: «Это нужно сделать!»

ХАРДИ И СЕРИАЛЫ
И такое есть. Вот ласковый и нежный Харди в «Королеве-девственнице» (2005) с накладными усищами во второй серии. Вот военный мини-сериал «Братья по оружию» (2001) под частичной режиссурой Тома Хэнкса. Кстати, это самое первое появление Харди на экране. Есть и современные сериалы – «Острые козырьки» (2014) про лондонских гангстеров 19 века и «Табу» (2017), к которому Том написал сценарий вместе со своим отцом.

КУЛЬТ ХАРДИ
В «Локе» актер держал зрителя в напряжении, не покидая машины в течение
1,5 часов фильма. В «Начале» и «Выжившем» так реалистично противостоял герою Ди Каприо, что сдружился с ним вне съемочной площадки. В «Безумном Максе» почти ничего не говорил, только рычал, пугал и не знал страха… Этим и сделал невероятную атмосферу под палящим зноем. В «Бронсоне» выехал на мимике, экспрессии и мышцах, сыграв самого опасного заключенного в английской тюрьме. В «Темном рыцаре» от Харди видны только глаза, все остальное под маской.
И эти глаза сделали фильм абсолютно культовым.

текст: Владимир Рутман,
специально для жунала«В хорошем вкусе»