Классик анимации – о том, кто первым вписал в его трудовую книжку строчку «режиссер», как сделал свою первую картину, почему не захотел остаться в Америке и как его мультфильмы оценивает сын-режиссер.

– Гарри Яковлевич, нынче на Каннском кинофестивале рукоплескали вашему новому фильму «Слушая Бетховена» Почему у 10-минутной философской притчи о величии свободы, которая сопровождается музыкой великого Бетховена, не было государственной поддержки и сняли его только благодаря краудфандингу„?
– Верно, весь бюджет – 6 миллионов 250 тысяч рублей – собрали зрители Хотя министр культуры говорит, что рос на моих фильмах… Питчинги я не проходил Думаю, что тема, которую я поднимаю, настолько далека от министерства культуры, что мне соваться туда и получить в нос не хотелось Я уже не в том возрасте

– Этот фильм с оптимистическим концом‡?
– Но как же жить в России без оптимизма? Я верю в наших людей, в то, что наши добрые руки, сердца, наши дети улучшат жизнь. Я пережил две оттепели, жду третьей, надеюсь дождаться

– Правда, что музыка к фильму специально записана оркестром Владимира Спивакова – и совершенно бесплатно?
– Правда, у нас давние дружеские связи. Была большая работа на «Гадком утенке», там тоже музыку записал оркестр Спивакова. Здесь Володя дал мне обещание, что будет бесплатно, а потом перерешил, собрал коллектив, поставил вопрос на голосование, и коллектив оркестра единогласно выступил «за». И записали, по-моему, замечательно

– Где увидят ваш фильм в ближайшее время?„
– Мы показали его только в московском «Пионере», на фестивале «Зеркало» в Плёсе и в Петербурге Я поеду в сентябре в Екатеринбург, там премьера состоится в Ельцин-Центре А потом – Ереван, Стокгольм Надеюсь, фильм пойдет и по фестивалям А я возьмусь за новый, 25-й по счету

– О чем он будет?„
– Это «большой секрет для маленькой компании» Не хочу пока раскрывать его.

– Вам в сентябре 75 лет…
– Ужас! Фильмы я снимаю уже 40 лет Так получилось, что моей «визитной карточкой» считают «Летучий корабль» Один водитель как-то говорит мне¤ «Что-то лицо знакомое. Где я мог вас видеть?» – «Наверное, по телевизору» – «А, вы мультики делаете!» – «Точно». – «Ну, назовите какой-нибудь известный». – «Летучий корабль». – «Как?! Вы разве живы?» Наверное, классики лежат в земле. Но я еще, слава богу, жив и что-то пытаюсь делать

– Ко дню рождения готовите себе подарок?„
– Самый большой подарок для меня будет, если зрители дадут денежку на новый фильм.

– Не многие знают, что когда-то вы были актером, в кино снимались.
– Я к этому не отношусь серьезно. Вот озвучивал я много – Зайца, Кащея, Бабу Ягу, пел за Волка… Через микрофон я и пришел в мультипликацию – озвучивая, мне так это понравилось, что я в какой-то момент, ни с того ни с сего, вдруг понял, что могу написать сценарий. Написал один – его приняли, второй – тоже приняли. Я был авантюристом. Так что считаю, что молодым надо прислушиваться к себе и быть авантюристами своей судьбы.
Я закончил Школу-студию МХАТ с красным дипломом. Режиссер Норштейн говорит: «У человека с чувством юмора не может быть красного диплома» Ну, мне кажется, он завидует. (улыбается) Пять лет я работал в Театре имени Гоголя. По этому поводу вспоминаю текст Евстигнеева из фильма «Берегись автомобиля». «Где мы только не играли, лучше не вспоминать!» Ставились пьесы бездарные, конъюнктурные, языку было больно на сцене говорить эти слова, я понимал, что зритель чувствует себя умнее меня, сидя в зале, а я чувствовал себя умнее драматурга. И эта шизофрения вынудила меня уйти.
Помог катализатор в виде Юры Энтина и Васи Ливанова. Они пришли ночью в общежитие театра, сказали, что думали обо мне и решили, что мне надо уходить. «Куда?» – спросил я. «В никуда!– сказал Вася. – Одевайся, пошли!» И мы пошли в театр. Вася подвел меня и говорит: «Плюнь на него!» Я плюнул. «А завтра подашь заявление». Он смеялся, а я оказался на улице, без денег, меня поперли из общежития. Как говорила моя мама: «Ну нужно ведь иметь окошечко, куда можно сунуть голову два раза в месяц и хоть что-то получить!»

– И что же вы стали делать?„
– Я стал искать себя. Не отношу себя к великим, но полтора-два года длились мои «годы исканий». Начал писать рассказы, сказки. Обратился ко мне Эдуард Успенский, он занимался передачей «АБВГДейка» и предложил устроить мозговой штурм: Андрей Кучаев, Аркаша Хайт, Юра Энтин, я. То ли я больше всех кушать хотел, но написал несколько сценариев, а потом и как режиссер снял несколько серий.
Но всерьез о режиссуре я не думал. Пока Сергей Образцов не предложил нам с Васей Ливановым написать пьесу «Дон Жуан 75» для Театра кукол. Начали писать. Веселились безумно! Утром приходили к Сергею Владимировичу, и он обдавал нас холодной водой, кричал6 «Пузырчатая фантазия!» Вгонял нашу фантазию в коробку сцены, а нам было тесно в ней. Мы все время что-то придумывали, вечером веселились, утром снова приходили к Образцову, получали по башке. Работа шла к финалу, и тут Образцов говорит фразу Броневого из «Семнадцати мгновений весны»: «Василий Борисович, с вами мы прощаемся, а вас, Гарри Яковлевич, попрошу остаться!» И предложил мне быть режиссером этого спектакля. Он первым увидел во мне режиссера, за что я ему признателен, первым вписал в мою трудовую книжку строчку: «Режиссер-постановщик»
И мы с ним полтора года работали. Это было счастливое время. Я очень люблю этого человека, вспоминаю его часто, запомнил его замечательные фразы.

– Какие, например?„
– «Никогда не стремитесь быть модным. Будьте искренни, и при условии таланта то, что вы сделаете, оно и будет модным. Но это уже не ваша забота». В ®0 лет он сказал: «Умирать надо в 60! Почему? В это время на панихиде могут сказать: «Он так много еще мог сделать, но ушел от нас…» – А что про меня скажут? Я все сделал». Парадоксальный человек. Трогательный. Дома у него висел портрет первой жены, с которой он познакомился на балу. Где-то за колонной он чмокнул ее в щечку, о чем вечером доложил родителям. «Ты ее опозорил, – сказали они. – Как порядочный человек, должен жениться. Надо идти просить ее руки». Пошли, попросили. Женился. А вскоре она умерла. И когда на склоне лет он вспоминал ее, то говорил: «Лица не помню, а вот кривенький мизинчик на левой руке…» И слезы текли из его глаз.
Но при этом негнущийся человек, с чувством высокого человеческого достоинства. В 1948 году Образцова вызвали в ЦК и положили перед ним список сотрудников его театра, где против еврейских фамилий стояли галочки, и сказали: «От этих людей надо избавиться». – «Мой отец не подавал руки юдофобам. Надеюсь, таковых здесь нет», – отрезал и ушел. В этот вечер в Хоральной синагоге состоялась служба во здравие Сергея Образцова.

– Как вы начали сочинять сказки„ Как вас приняла студия «Союзмультфильм»?„
– Сначала купили один мой сценарий, его поставили, второй лежал на балансе. И из экономии директор обратился ко мне: «Мне сказали, что вы режиссер. Да или нет? Что у вас написано в трудовой книжке? Режиссер? Вот и ставьте !» А почему нет? Мне захотелось попробовать. Я пришел к Образцову виниться: «Ухожу, отпустите…» Сергей Владимирович начал соблазнять меня: «Подумайте, куда вы идете. Если останетесь в театре, увидите мир. Вы были в Париже? Нет? Вы увидите Париж!» Это в 1974 году-то!
Но я не сдавался, а он умный человек, понял меня. И первый фильм для детей «Достать до неба» я сделал в 1975 году. И помню не то что день – а даже час, когда его принимал худсовет. Это было 10 октября. В эту минуту родился мой сын. И что мне дороже – не знаю

– Наград у вас не счесть. Даже Золотая пальмовая ветвь Каннского фестиваля получена…
– Хотите, чтобы я похвастался? Более 90 международных призов, 5 отечественных «Ник», Государственная премия, полученная от Бориса Ельцина. Звания у меня нет. Недавно мне дали премию «Скрипач на крыше» в номинации «Человек-легенда». Звоню внуку, он спрашивает: «Как дела?» Рассказываю про приз. Он тут же (человек образованный, в 9 лет!): «В какой номинации?» Называю. И его реакция: «Ну, я это предполагал». А я не предполагал. В этом году я оказался в Канне, через 28 лет после того, как получил там награду за фильм «Выкрутасы», с новым фильмом «Слушая Бетховена», и этим подтвердил свою «классность». Не буду кокетничать, это, конечно, приятно, мне не «по барабану».

– Вы могли бы жить в любой другой стране и с таким же вдохновением создавать свое кино?
– Я не могу это проверить, второго шанса у меня не будет. Был шанс в 1992 году, тогда я давал мастер-класс на студии Уолта Диснея. Привез туда 9 своих фильмов, и 5 было у них в видеотеке. И президент студии предложил мне остаться. Соблазнял меня серьезно: «Три человека в семье? Будут три машины, дом, зарплата, как ни у кого в России!» Но в Москве уже год существовала моя студия «Стайер», которую я создавал с коллегами. И я отказался от лестного предложения. Единственную глупость совершил – рассказал об этом своей жене и тогда узнал, кто я на самом деле. (Смеется.)
Но я не жалею. Я вырос здесь, в России, знаю этих людей, вместе с ними проходил многие беды, мне многое про них известно. Про тех – мне ничего не известно. А выпускать пустые сериалы… Я бы никогда не сделал того, что сделал здесь. Какими усилиями сделал, сколько крови пролито, нервов истрачено – не буду жаловаться Что было, то было. Это моя жизнь.
Вспоминаю, Федор Хитрук как-то рассказывал. Когда он только пришел в мультипликацию, ему поручили сделать сцену, где дворник подметает осеннюю листву. Две недели он мучился с карандашом в руке, двигал эту метлу. Потом на студии смотрели черновой материал: что пойдет, что нет, что подправить. И когда Хитрук увидел своего дворника, который двигается (!) и листья летят, он сказал потрясающую фразу: «Пусть простят меня все женщины, которые были в моей жизни, но большей радости, чем от этого дворника, я не испытывал!» Вот что такое наше дело. Да, муки, мучаемся, покадровая съемка – китайский труд, но когда получается – это замечательно.

– Недавно на сайте Первого канала можно было, заплатив деньги, посмотреть фильм вашего сына Павла Бардина «Салам Масква», который не выходил три года. Ваше мнение об этой работе?
– Я посмотрел и понял, что бог на нем не отдыхает. Это очень отрадно. В искусство влезть по блату невозможно. И вот я вижу, что мой мальчик, который рос рядом, помимо того, что режиссер хороший, он гражданин, патриот нашей страны, болеет за нее, хочет ей лучшего, и я с ним заодно Он молодец, я им горжусь. Сын – первый мой гуру. Я делюсь с ним идеями, которые приходят мне в голову. Когда я рассказал ему идею фильма «Адажио», он удивился: «Папа, в литературе нет ничего выше истории Христа, а ты хочешь перешибить ее?» – «Не про Христа речь». – «А про что?» – «Про серую толпу, которая своей истории не знает и знать не хочет». – «Ну, смотри, я тебя предупредил…» И с таким посланием я начал снимать. А потом показал ему. Он смотрит и буркает¤ «Отец, ты победил» И дальше – жесткие для меня слова¤ «Лучше этого ты уже ничего не сделаешь». Я говорю: «Как? Так хотелось еще пожить…» Но, тем не менее, я сделал «Чучу-3» на музыку «Карменсюиты» Бизе – Щедрина, показываю ему, жду его вердикта. И вот: «Когда я сказал, что лучше ты уже ничего не сделаешь, я имел в виду в плане философской притчи, а в плане музыкального фильма – лучше этого ты ничего не сделаешь». И пришлось мне делать «Гадкого утенка», где звучит музыка Чайковского из балетов «Лебединое озеро» и «Щелкунчик» Такие у нас отношения.

– А что он сказал про фильм «Слушая Бетховена»?„
– «Папа, спасибо за надежду!». Может быть, подслушал историю, как меня приглашали на Каннский фестиваль и написали про мой фильм¤ «Спасибо за симфонию надежды!»

– Гарри Яковлевич, вы преподаете?
– Нет, я предпочитаю снимать. Однажды ректор ВГИКа сказал, что объявили набор на мой курс. Но меня об этом не известили. «А разве ты против?» – «Конечно! Мне надо снимать. У меня своя студия, там крыша течет, проблемы…» – «Будешь два раза в неделю приезжать к студентам, мы будем машину давать…» Ну что это за преподавание – два раза в неделю по два часа? Я так не могу. И отказался.

текст: Светлана Мазурова, специально для журнала «В хорошем вкусе»