Он был худой и рыжий. Дочь притащила его на ладошке и нежно опустила на пол. Он встал на лапы и, смешно скользя, отправился исследовать дом. Мы наблюдали. Его неуклюжая самостоятельность вызывала улыбку. Он ткнулся носом в коврик возле порога, фыркнул и завернул на кухню… Через секунду раздался грохот.
«Подполье! — прошептала дочь. — Оно открыто!»
Мешая друг другу, мы кинулись следом. Котенок стоял внизу на бетонном полу и, подняв вверх морду, смотрел на нас. «Живой?» — в один голос спросили мы. Словно он мог ответить. «Наш», — сказала Катюха. И полезла доставать рыжее недоразумение. Так произошло его первое в жизни «крещение».
Из дома бабушки мы перевезли его в благоустроенную квартиру. Через год Лео превратился в роскошного кота — ярко­рыжая шуба, белые лапы и морда блестели на солнце. Он стал вальяжен и самодостаточен. Позволял себя купать и гладить, ел рыбу без костей и вареное мясо, любил смотреть по телевизору передачи про животных и слушать гитару.
А потом мы переехали за город и начали жить на земле. Стресс, обрушившийся на кота, не поддается описанию. Забившись под диван, Лео провел несколько дней без еды и питья. Совсем отощав, явился на свет — шипящий, с поднятой дыбом шерстью. Поход на улицу стал новым потрясением. Кот царапался, кусался, орал. Приучали к новой жизни медленно, выгуливали на поводке. Этим занялась бабушка. Обеспокоенная подруга спрашивала: «Как ваш кот?» — «Печально», — отвечала я.
Через месяц кот стал поглядывать на соседских кошек. Через полтора мы его потеряли — ушел из дому. Бегали по всей округе, звали, развешивали объявления, плакали. Две недели поисков ничего не дали. Отчаялись.
Его нашли случайно. По диким кошачьим воплям на соседней улице.
— Наш? — спросила дочь.
— Не похож…
Мы сняли его с забора, прервав мужской поединок за любовь прекрасной дамы. Дама сидела неподалеку, маленькая и невзрачная. Мы отмывали наше грязное чучело и заливали зеленкой рваные раны. «Это любовь», — решили мы.
И началось. Наш бывший домашний словно почувствовал за спиной крылья. Играя окрепшими мышцами, он уходил на тропу войны. Кровавой. Бился за женское внимание, за отстаивание своих территорий, за покорение новых. В итоге он отбился от рук. Ловил голубей, разорял мышиные гнезда, жрал рыбу с костями, не отказавшись однажды и от хлеба с горчицей. Но все так же смотрел передачи про животных и слушал гитару.
…В гости пришла подруга. Мы пили чай с мятой, когда в дверях появился Лео. «Что это?» — спросила Люся. Я повернулась. Посредине комнаты стоял Терминатор. Разорванное ухо висело лохмотьями, через всю

морду шла кровавая полоса, глаз распух и заплыл. Когда мы в очередной раз отмыли его, залили зеленкой и забинтовали, подружка сказала: «Знаешь, наверное, это счастье. Он пьет жизнь через край. Уж лучше так, чем кастрированным, ленивым, разжиревшим, на мягком диване, с потухшим взглядом».
Для реабилитации, пытаясь спасти, любимца привезли в благоустроенную квартиру. Кот, вкусивший свободы, рвался на улицу. Когда сиганул за птицей с шестого этажа, его с переломанной лапой вернули в дом на земле.
…Он прожил с нами несколько лет. Мы нашли его в траве возле дома. Соседи сказали — вступил в схватку с собаками. Борьба оказалась неравной.
Через день на гитаре лопнула струна. Неожиданно и звонко. Звук заполнил дом и долго таял. Вскоре у соседских кошек стали рождаться рыжие котята. Мы взяли одного, до боли знакомого.
Марина СТАНИСЛАВЧИК, главный редактор