— То, что я стал художником, для меня совершенно естественно. Кажется, иначе и быть не могло. Это абсолютно мое — и муки творчества, и этот образ жизни, порой нестабильный, но вольный, не скованный тисками обязаловки.
Я вообще­то, не пейзажист, — говорит Дмитрий Лысяков, заметив, что я не отрываю глаз от его полотна, где резвая Олха неугомонно играет в буйной зелени, словно в классики прыгает по разноцветным камням. На щербатом шатком мосточке — трое деревенских пострелят с выгоревшими макушками. Шалят, того и гляди — плюхнутся в воду. Лето, приволье, бесшабашное детство! На сердце свежо и весело, как от солнечных брызг.

—А кто Вы? Портретист, мастер жанра? — спрашиваю у автора.
— Не знаю. Как­то не задумывался. Но точно я — не картинник. Пейзаж, во всяком случае, у меня не становится картиной. Я пишу пленэрные этюды. Работаю только с натуры, быстро, по сиюминутному впечатлению. У Тетенькина вот получалось как­то уже дома свои натурные наброски дорабатывать до фундаментальных вещей. Мне никогда не удается ничего добавить к тому, что я успел уловить на природе. Не пишу ни по фото, ни по памяти. Пейзажный этюд — это как играть с листа. Надо успеть
отразить быстротечное неуловимое состояние, разлитое вокруг. Оно неконтролируемо, летуче, — и так же непредсказуем результат на холсте. Ты не можешь после повторить это изумительное дыхание воздуха, сложный цвет неба, игру текучей воды. Не можешь повторить и свое впечатление, созвучное настроению природы. В этюдах все живое, там все правда. Сама природа, прикосновение к ней не дают фальшивить. Это как детектор лжи. Наверное, поэтому я больше люблю небольшие этюды Левитана, который впервые открыл
красоту в самом обыкновенном — в придорожных лужах, растрепанных ветром стогах, сухом буреломе. Прекрасная человечность этой простоты, наверное, и составляет непередаваемую музыкальность его работ, особенно небольших, не самых популярных. Мне они ближе, теплее как­то, тоньше, чище.

Этюды Дмитрия тоже трогают какой­то непоказной искренностью, естественной, ненадуманной чуткостью к милым подробностям жизни, которая «не удостаивает быть красивой» — и оттого прекрасна и чудна.
Вот небольшая работа, которую я назвала бы «Предвестники весны». Предвечерний янтарный свет, румяные стены деревянного дома на опушке леса. Ветер играет влажным бельем на веревке, развешанным бабой в ярко­зеленом пальтишке. Жемчужный снег радужно сверкает на солнце, в тени мерцает гаснущей незабудкой. Воздух свеж, небо ясно, февральская лазурь светла. Во всем сквозит обещание близкого тепла.
Дмитрий Лысяков родился в Астрахани, рос в Хабаровском крае. Учился в Биробиджанской художественной школе у настоящего подвижника­педагога Григория Алексеева, который брал талантливого мальчика на все пленэры и выставки. Дима был единственным учеником в школе, который с десяти лет стал писать исключительно маслом. Этой технике он верен до сих пор. оразительно, как уверенные мазки на его полотнах передают мельчайшие тонкости натуры, добиваясь стопроцентного попадания в образ, рождая трепетный «аромат» увиденного. После восьмилетки Дмитрий приехал в Иркутск, где окончил художественное училище. Отслужил в армии, вернулся в город на Ангаре. Недолго преподавал в Качугской художественной школе, с 1988 года — свободный художник. Женат, вырастил сына­студента. Живопись считает своим призванием.

Я люблю свое дело, несмотря на все сложности. Радость удачи компенсирует все.
— А что для Вас удача? Признание?
— Вовсе нет. Я не преследую цели кому­то понравиться. Не ставлю задачи разбогатеть. Для меня главное — высказаться. И при этом ни в чем не соврать. А как потом оценят мою работу… В конце концов, у каждого художественногоопыта есть свой зритель. Пусть это будет даже один или два человека, не важно… нельзя предавать свое творение. Автор сам знает, удалось ему что­то выразить стоящее или не удалось. Никогда не надо зависеть от чужих мнений, даже самых авторитетных. И не стоит бояться испортить картину, если чувствуешь, что в ней что­то еще не зазвучало, не выстроилось. Значит, надо дальше поработать, поискать.
Дмитрий очень взыскателен к своему
творчеству. Может быть, именно поэтому до сих пор не состоялось ни одной его персональной выставки. Слишком серьезным видится ему формат этого события. И вернисаж, который вскоре откроется в галерее Дианы Салацкой, он скромно называет просто небольшим творческим отчетом. Я не могу предлагать на суд зрителей то, что не считаю лучшим, — признается художник в своем перфекционизме. Слабые работы нельзя демонстрировать публично. А

они есть у каждого, даже у прославленных мастеров. —У Вас удивительные портреты. Приковывает их напряженный психологизм, кажется, вы пишете не столько лицо, сколько душу, характер, судьбу. — Спасибо, это дорогой отзыв. Я убежден, что в портрете не так важно фотографическое сходство, как отражение внутреннего мира человека. С человеком работать интереснее и сложнее, чем с каким бы то ни было другим объектом. Во всяком случае, для меня. Настоящие портреты случаются не чаще
одного, ­двух раз в год. И требуют они колоссальной отдачи. Вообще, в этом глубоком, аналитическом жанре результат зависит сразу от двух людей — от художника и от героя, от их взаимодействия, молчаливого диалога. Когда я работаю над портретом, то чувствую, что расту вместе с человеком, что мы взаимно обогащаем друг друга. Поэтому никогда нельзя прогнозировать, как быстро или медленно пойдет дело. Один портрет напишется как­то на одном дыхании, за неделю, другой потребует принести ему в жертву целый год. И тут нельзя подгонять естественный ход процесса.
— Назовите три качества, на Ваш взгляд, главные, чтобы человек состоялся в искусстве.
— Прежде всего, надо любить этот мир. Еще необходима внутренняя дисциплина. И, самое непременное, — умение, что называется, стоять на своем, верить своему внутреннему цензору. Тут нужна непоколебимая «упертость». Я назвал бы ее творческой отвагой. В ней — залог настоящих достижений. В ней же — и награда. И счастье художника.
Диана Салацкая, арт­галерея «Dias»

— Лучшие учителя плюс собственный талант —  так в  двух словах можно охарактеризовать  творчество Димы Лысякова. Это один из лучших портретистов нашего города. Портреты Лысякова — нечто особенное. Он из тех художников, которые не пишут на заказ — эта обязанность его чрезвычайно тяготит. В результате получается то, что отражает его характер, его сущность.
Дмитрий — замечательный колорист. Пейзажи Лысякова – это живая картинка. Природу писать сложнее всего. Но Диме удается сделать так, что каждый листочек — настоящий, если речка — то она действительно бежит. Такое по силам только очень талантливому человеку, которым Дима и является.

текст: Марина РЫБАК