ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ Собственно, моя московская жизнь, знакомство со звездной столицей начались с Гоши Куценко. Что-то такое магнетическое было для меня в этом человеке: картавинке, улыбке, лысой голове… И хотя звездность не моя тема, Гоша сразу стал героем моих будущих статей. Но встретиться с ним, поговорить оказалось совершенно невозможным! Не по причине его недоступности даже для журналистов. А в сумасшедшей занятости Куценко. Он был везде — в кино, театре, рекламе, артистических тусовках. Словом, в самом центре «звездного неба» Москвы.
Случилось так, что вначале я познакомилась с его мамой Светланой Васильевной. И она мне пообещала: «Он вам позвонит. Обязательно».

ВЕЧЕР ПЕРВЫЙ Он позвонил. В три ночи — Гошин день имеет свои временные рамки. Просто поговорили. Встреча не была назначена и долго еще откладывалась. Перезваниваясь со Светланой Васильевной, я невольно прослеживала сумасшедший и горячечный бег Гоши. Съемки в Питере… Сцена Моссовета… Концерты, встречи в госпитале, благотворительные концерты и аукционы…
И вдруг, как всегда внезапно, звонок: « Римма, вас жду сегодня в театре. Будет «Ревизор». После спектакля пообщаемся».
Приезжаю раньше оговоренного. До начала спектакля пять минут. Гоша появляется в последние три. (Это будет всегда, и на следующих наших встречах.)
Об его актерской игре можно рассказать многое, но вся правда умещается в одном: он играет, как хочет. Он вообще делает все, что хочет. Хочет — играет в театре им. Моссовета в гоголевском «Ревизоре», а хочет — устраивает стриптиз вместе с коллегами из «Независимого театрального проекта» в спектакле «Ladie’s night, или Только для женщин». А впрочем, вернемся в театральный зал, где как раз начался этот самый «Ревизор».

ТЕАТР Первая сцена и… шок… Боже, да где же тут Гоголь? Герои все те же… и текст… ну, очень приблизительно гоголевский. Возникает стойкое и весьма странное ощущение чего-то нереального. С оттенком сумасшедшинки.
Городничий в окружении верных подданных… рыбачит. Ни дать ни взять, современный чиновник местного разлива. Тот же размах, чинопочитание, лесть и барство. На этом сходство с «Ревизором» почти заканчивается. Дальше нечто фантазийное, размашистое и буйное. И вершина этого нечто — Гоша. Вот он выходит — Гоша-Хлестаков. И публика взвывает от восторга, вмиг простив вольности с гоголевским текстом. Начинается Игра. Гоша, с его неповторимым горбоносым профилем, шикарной лысой головой, хрипотцой и артистичностью неподражаем! Он восхищает, завораживает, очаровывает.

ДИАЛОГИ После спектакля он сообщает тихим и совсем осипшим голосом:
— Говорим совсем немного. Заболел, голос садится. Как вам спектакль?
Я, сглотнув предательское желание сказать неправду, выдавливаю:
— Просто ошарашена… От Гоголя осталась одна идея… И название.
— Вы правы. Сам не люблю этот спектакль.
— К вам как лучше обращаться: Гоша или Юра?
— Ни одно интервью не обходится без этого вопроса. Гошей в детстве меня называла мама. Потом я решил поступать в Школу-студию МХАТ, но прекрасно понимал, что никто и никогда не видел студента актерского отделения, не умеющего выговаривать букву «р», — таких сначала посылали к логопеду. Однако во время экзамена я понял, что дело идет хорошо, перестал волноваться, как вдруг прозвучал самый коварный вопрос: «Как вас зовут?» В моем имени была предательская буква «р», причем такая четкая и значимая, что ее невозможно было проглотить, не упав в глазах главного экзаменующего, известного, популярного, практически мифического Олега Табакова. «Куценко… — представился я и, вспомнив маму, добавил, — Гоша». В школу-студию меня зачислили.
— А знаете… давайте еще ко мне на спектакль приходите… завтра… В Сатирикон. Там будет совсем другое… По-смотрите… Потом скажите, как вам это…

ВЕЧЕР ВТОРОЙ «Игра в правду».Театр «Сатирикон». В ролях: Ирина Апексимова, Гоша Куценко, Дмитрий Ма-рьянов, Константин Юшкевич. Режиссер: Виктор Шамиров.
Гоша приходит перед самым спектаклем. У него страшная температура. На руке повязка… «Делали жаропонижающее, — мелькает у меня голове. – Как же он будет играть?» Но вот он на сцене. Характерным жестом потирает лоб (пылающий от жара!) и… начинает не играть — жить на сцене.
Пронзительная история о любви. Трое друзей, бывших однокурсниками в вузе во времена позднего социализма, по-разному строят жизнь и карьеру. До тех пор, пока в их жизни вновь не появляется она — единственная и неповторимая Женщина. Именно благодаря ее появлению герои и решаются, как в юности, на ИГРУ В ПРАВДУ.
Это если очень коротко. А если подробнее, то три друга, уже не очень молодых, не самых удачливых, очень разных, встречаются. Чтобы пообщаться. Похохмить, выпить чего-нибудь. И тут один из них, самый неприкаянный и неудачливый (Гоша Куценко), сообщает, что в городе она… Самая красивая девушка на курсе, она, в которую были влюблены все трое. Сообщение волнует. Заставляет вспомнить то время, любовь, надежды. И вот появляется она…. на инвалидной коляске… Красивая, гордая — все та же самая-самая. Но… другая. И становятся неуместными шутки, комплименты, признания. Словно стена встает между прошлым и настоящим. И любовь словно отступает перед физической неподвижностью красоты. Неловкость, отстраненность закрывают людей. И вот тогда вдруг возникает эта странная идея — ИГРЫ В ПРАВДУ. Как тяжела правда даже в условиях игры. Мучительна, потому что проникает в самую душу, обнажая всю неприглядность, черноту, страх. Душа корежится под этим всепроникающим светом правды. А потом приходит Свет. Приходит Истина. И возвращается… Любовь. И приходит понимание, что даже ИГРА В ПРАВДУ, просто ИГРА — БОЛЬШЕ, ЧЕМ ИГРА. И только правда способна возвратить все. И саму жизнь.
Спектакль закончен. Гоша с артистами выходят на сцену снова и снова. Цветы, аплодисменты, записки…

ДИАЛОГИ — Как? — первое, что спрашивает Гоша после спектакля.
— Здорово! Ваша правда была настоящей. Я думала, что из-за болезни вы не сможете играть.
Гоша улыбается, хрипло говорит::
— Не играть было невозможно. На сцене часто ловлю себя на мысли: «Столько народу оставили свои дела, потратили деньги, нашли время, чтобы прийти сюда». И хочешь не хочешь, а ты не можешь, не имеешь права разочаровать этих людей. Это уникальное чувство, почти физически ощутимое. И каждый раз бессознательно выворачиваешься наизнанку, шаришь по самым дальним уголкам души, чтобы найти все хорошее, что в тебе есть, и вытащить наружу. И самое замечательное, что люди там, в зале, это видят и чувствуют.
Я всякий раз благодарен, что зрители заставляют меня быть немножко лучше, чем я есть. Ведь если человек во время спектакля хоть раз улыбнулся, рассмеялся или расплакался, значит, я сумел его отвлечь от проблем.
— Но это ведь огромная эмоциональная нагрузка, после которой человек должен чувствовать себя опустошенным.
— А так и есть. Только у меня это состояние случается не после каждого спектакля — иначе помереть недолго, — а после каждой творческой вехи в моей жизни. Главное, чтобы меня правильно поняли: это не значит, что я играю спектакли, не напрягаясь. Опустошение наступает, когда ты «бьешься» над новой ролью, новым спектаклем, новым фильмом. Это как рожать, все выходит в муках, мечешься, пытаешься найти правильное, единственно верное, и вот – бац! Все — премьера, ты готов.
В театре дело идет немножечко легче — ты уже определил для себя направление и, хотя эмоционально выкладываешься сильно, но все-таки придерживаешься уже найденного направления. Ну, вот как на Эверест подняться — ведь не сделаешь этого, если не отдашь все силы, несмотря на то, что до тебя уже многие там бывали. Но ведь тем, первым, было чуточку труднее. Так и со мной — полная потеря сил после окончания какого-то проекта, хочется плюхнуться прямо на пол и полежать без сознания пару недель, главное, при этом не удариться башкой, чтоб без последствий. А, кстати, у меня так и происходит в последнее время. Сном это назвать язык не повернется.

МИЛОСЕРДИЕ РОЖДАЕТСЯ ОТ ЛЮБВИ У него удивительные родители. У них — удивительный и замечательный сын Гоша, Юра… Дома его называли только так — Юра.
Мама — Светлана Васильевна, медик по профессии, любила своего сына невероятно. Конечно, все мамы любят своих детей. Но ТАК, как Светлана Васильевна любила своего Юру, своего единственного, очень позднего, очень выстраданного и вымоленного у Бога ребенка — так любят далеко не все.
Мне довелось часто бывать в гостях у Светланы Васильевны и Георгия Павловича. Особенность встреч — гостеприимность хозяев. Вкусные борщи, пирожные. Особенность этой квартиры — Юра-Гоша! Везде, в каждом уголке, на стенах, особых стеллажах — фотографии сына, вырезки из газет, стопки журналов. Все собиралось, трогательно перечитывалось и хранилось. Любовь эта была не от признания в нем известного артиста, даже не признания Личности. Это безграничная, удивительная материнская любовь, когда любят все, принимают полностью. И отдаются этой любви тоже полностью.
И разговоры, и думы, и сны — все о нем! Мечтала Светлана Васильевна собрать все эти статьи и издать книгу. Но вот не успела.
Родители ушли один за другим. Гоша переживал это тяжело. Рана осталась до сих пор. Но он знает средство лечения душевных ран — работа, творчество. И еще — помощь тем, кто нуждается в этой помощи.
Именно после знакомства с Гошей и его замечательными родителями пришло глубокое убеждение — милосердие рождается только от любви. Не было бы Гошиного Благотворительного фонда «Шаг вместе», множества благотворительных концертов, аукционов в помощь детям, страдающим ДЦП, если бы не было этой его любви к маме, отцу, если бы он сам не вырос, не напитался силою души в этом огромном источнике родительской любви.
Запомнились его слова на одном из благотворительных вечеров: «У каждого человека есть события, которые его жизнь немножко разворачивают. Зачастую, к сожалению, они трагические — смерть близких, по себе скажу, очень сильно меняет человека. Но есть события-встречи, которые, разворачивая, наполняют твою жизнь. Не сразу, конечно, а постепенно. Так случилось у меня. Прошлой весной я познакомился с Ксенией Александровной Семеновой. Великая женщина, ей 94 года. Она живет со мной в соседнем доме. Это она в 70-х организовала больницу, где лечат ребятишек с ДЦП, до этого ими не занимались и называли бревнами. Эта хрупкая женщина, работая неврологом, пройдя войну медсестрой, смогла создать огромный, особенно по тем временам, комплекс. На свои деньги покупала водку и носила ее строителям, чтобы они прислу-шались к ее советам, как сделать так, чтобы там жила душа. Встреча с этой женщиной изменила мою жизнь. Я приходил в больницу к ребятам, был на нескольких вечерах, встречах выпускников… Именно так называются ребята, которые прошли курс реабилитации. Там есть школа, в которой они могут учиться. Это не стандартное медицинское учреждение, куда ты пришел, вышел, забыл. Нет, там люди оставляют часть своей судьбы».

ДИАЛОГИ — Ваш любимый афоризм?
— «Говори, что знаешь, делай, что умеешь, и будь что будет».
— И как же удается сочетать такой образ жизни с вашей занятостью?
— Я стал относиться ко всему проще, понял, наверное, что все успеть невозможно, пытаться сделать кучу дел одновременно — бесполезно. Я пытался раньше. Ходил с прилепленным к уху телефоном… Дурь все это. Ничего толкового не получается, все надо делать постепенно и до конца, на полную катушку. А после сделанного надо обязательно отключаться. От всего. У меня сейчас дела больше духовые. Играем много, поем — у меня же есть группа, как вы знаете, мы пластинки записываем, в клубах поем, мне это все очень нравится, мое это все, понимаете? Ну и спектакли, гастроли, съемки в кино. Нормальная актерская жизнь.
Меня катастрофически много, я устаю не от людей, а от себя, попадаю в компанию, и все, меня понесло. Через меня проходит бездна информации, именно проходит, остается во мне мало, а удержать что-то в себе в этой суматохе жизни очень трудно. Оказалось, что мало знать, чего хочешь в жизни, надо еще это не забыть.

текст: Римма ДОРОЖКИНА-ЕНКИНА, Москва, специально для «В хорошем вкусе»