Заглянуть в детство всегда хочется — хоть одним глазком. Перелистать, как книгу с давно знакомыми картинками. Но ты уехал далеко-далеко от этого места, где тебе так хорошо было маленькому. И все нет времени на встречу с прошлым.

Она нашла время. Это было важно для нее. Гастрольный тур Красноярск-Иркутск-Братск пролегал через Нижнеудинск — город, где прошло ее детство. И хотя родилась она на Украине, актриса Елена Яковлева называет себя сибирячкой.

Брать интервью у нее одно удовольствие. Хотя, как позже выяснилось, она давно не дает интервью, делая редкие исключения.

— Я не была в Нижнеудинске больше 40 лет. И когда у меня появилась возможность планировать свою жизнь, я решила непременно выступить с концертами в тех местах. Вчера стояла перед бараками в Нижнеудинске и не помнила, в каком из них мы жили. Позвонила маме, спросила. Оказалось, в центральном. Бараки остались, да… Но все как-то стало словно ниже ростом: деревья, дома, река Уда, которая по весне тащила дома и животных. Мне сказали: Лена, ты просто выросла.

— Елена, какое самое яркое воспоминание из того времени?

— Вкус ранеток. Сибирские ранетки кислые и терпковатые. Мы ждали, когда их морозом при- хватит, и ели. Однажды привезли бананы, зеленые- презеленые, и мама положила их в темное место, чтобы дозрели. Я все время проверяла, когда же они пожелтеют. Но бананы почернели и, увы, не оправдали моих ожиданий праздника. Праздником были ранетки.

— Есть такая фраза, что судьба тебя и на печке найдет… Вамф пришлось поработать и картографом, и библиотекарем, и комплектовщицей на заводе, но цель-то была — актриса. И вы добились своего!

— Ощущение того, кем я хочу стать, пришло ко мне очень рано. Как это было… Я маленькая, смотрю по телевизору фильм «Воскресенье» с Тамарой Семиной. Ее любимый уезжает, и она, беременная, зная, что уже не увидит его, бежит за поездом и пронзительно кричит: «Уехал!»… Трагедия Катюши Масловой меня потрясла до глубины души. Папа в это время уходил на дежурство, и мама с ним прощалась. Я прямо так и кинулась к его сапогам с криком «уехал» … Родители остолбенели. А я плачу, причитаю… Это была моя первая роль. Внутреннее желание стать актрисой просто вело меня по жизни. Я решила, что надо поступать только в вуз, в ГИТИС, и на творческом конкурсе читала отрывок из «Воскресенья». Видно, звезды так сошлись, что я приехала именно в этот год, именно на этот курс (Владимира Андреева. — Прим. ред.). На год раньше или позже, все было бы по-другому — роли, люди, театры…

— 24 года вы проработали в театре «Современник». Какие роли стали для вас откровением, вывели на новый уровень актерского мастерства?

— Ни от одной роли в театре отречься не могу. «Мурлин Мурло» свердловского драматурга Николая Коляды мы сыграли 700 раз! «Пигмалион» с моим участием шел 18 лет! Мы не знали в театре «Современник» слова «нет» и не выбирали пьесы. Сейчас артист может отказаться, поменять репертуар, и многие себе это позволяют. Я из того времени, когда мы брались за все. И когда получался спектакль, он становился родным. А вот про то, как растет мастерство, я не знаю. Опыт приходит, да. Но это не то, что ты не волнуешься перед выходом на сцену. Волнение всегда есть. Это такое блаженное состояние! Я про себя думаю: если у меня когда-нибудь пропадет волнение, надо уходить из профессии. Если играть, так от начала до конца как в первый и в последний раз! Потому и держались так долго спектакли, что мы не давали друг другу расслабиться; понимали, что на сцене кусочек твоей жизни останется и что-то новое родится в импровизациях. А импровизировать мы не прекращали никогда.

— Известие о том, что Елена Яковлева ушла из «Современника», было как гром среди ясно- го неба! Почему это произошло?

— Всему когда-то приходит конец. И моему существованию в театре тоже. Хотя можно было спокойно работать и дальше, получать зарплату, встретить там счастливую старость. Но я уже больше не могла. В 50 лет как-то стыдно выбегать на сцену девочкой. Элиза Дулиттл в «Пигмалионе», Варя в «Вишневом саде» совсем еще девочки! А новых ролей, которые бы соответствовали моему возрасту, опыту, не добавлялось. Я хотела уйти тихо, спокойно, написала заявление. Но мое решение в театре было принят как вызов, и о себе в прессе и интернете я узнала много нового.

— Как вы теперь живете?

— Хорошо живу. Мы всё гонимся за чем-то, наша безумная занятость стала своего рода показателем востребованности, и мы работаем, работаем… А получается, жить-то некогда! 15 лет я не была в отпуске. Я так загрузила себя работой и в театре, и в кино!.. Играла по 15 спектаклей в месяц! Когда так выкладываешься, нужно дня три, чтобы восстановиться. Но через-день другой спектакль… Я считаю, что поступила честно по отношению к себе, когда ушла из «Со- временника». Я рада, что у меня наконец появилось свободное время, в том числе для путешествий. Вот, съездила во Вьетнам. Фантастическая страна, хочу еще раз туда вернуться.

— Театра в вашей жизни больше нет?

— Я играю в двух антрепризных спектаклях «Бумажный брак» и «Территория любви». Они идут в театре на Таганке и в театре Вахтангова. Если будете в Москве, увидите афиши, подходите к служебному входу и вызывайте меня. Пароль: «Мы из Иркутска». Найду местечко для двоих-троих.

— Кого вы считаете своим учителем?

— В театре, безусловно, Галину Борисовну Волчек. Но мои учителя и Валентин Гафт, и Игорь Кваша, и Зиновий Герд. Герд научил меня улетать на сцене. Только не подумайте, что я сошла с ума! Ты пере- стаешь быть собой, как бы отлетаешь и смотришь со стороны на свой персонаж, который страдает, любит, умирает. Когда возвращаешься, такое ощущение, что этого ничего не было.

— У вас завидная фильмография — больше 50 сыгранных ролей! Кого из кинорежиссеров вы можете отметить?

— Петра Ефимовича Тодоровского. Это режиссер всей моей жизни! Я снялась у него в четырех фильмах: «Интердевочка», «Анкор, еще анкор!», «Какая чудная игра» и «Ретро втроем». Обаятельнейший, многогранный человек, сам пишет сценарии, музыку к фильмам, прекрасно играет на гитаре и поет. Зиновий Герд рассказывал, что по молодости, когда Тодоровский брал в руки гитару, не было той женщины, которая бы не хотела ему отдаться. Недавно Петр Ефимович показал мне сценарий. Там четыре новеллы, эпизоды из жизни мужчины и женщины глазами голубей. «Какую роль ты бы выбрала для себя?» — спросил он. «Любую — мне все нравятся»! Еще я ему сказала, что это надо обязательно снять. Он как-то грустно махнул рукой: «Это некассовое кино. Никого не убивают, нет лихо закрученного сюжета. Денег не дадут»… Но я все же очень надеюсь, что сценарий не пропадет.

— Как вам далась роль «Интердевочки»?

— Трудно далась. В откровенных эпизодах я ни в какую не хотела изображать то, что меня просили. В сцене с японцем пришлось съемочной группе выкручиваться: кровать, на которой я лежала, трясли несколько мощных мужчин, подхватив снизу ломиками.

— Ваша недавняя телевизионная роль в сериале «Любопытная Варвара» — учительница на пенсии Варвара Слуцкая, раскрывающая преступления. Они будут существовать на экране параллельно — эта русская мисс Марпл и майор милиции Анастасия Каменская? Почему-то есть предчувствие, что Каменскую мы уже больше не увидим.

— Думаю, не увидите. Я бы остановилась еще раньше, после четвертого сезона. Экранизированы все романы, которые можно было интересно переложить на язык кино. Потом Александра Маринина начала умничать, философствовать — много рассуждений, мало действия… А что такое детективный сериал без действия?!

— Вас Каменская чему-нибудь научила?

— Я не учусь у своих героев ничему. Я пытаюсьтот период, который мне отведен, мирно прожить с ними. Если ты начнешь вникать в логику поведения героинь, наверняка будут какие-то споры. В том смысле, что я бы поступила не так. Мне же нужно идти в данную ситуацию с открытой душой и открытым забралом.

— Осенью на телеэкраны выйдет фильм о знаменитой болгарской провидице Вангелии, где вы сыграли Вангу в глубокой старости. А вам не страшно было сниматься в этой роли? Что-то такое пугающее в газетах пишут: «Ванга наложила проклятие на актрису, которая ее сыграет».