Менди Гейнс — американская джазовая певица. Вчера она была в Новосибирске, а сегодня поет в Иркутске (после 6-часовой репетиции). И только слегка удивляется, что Иркутск, до которого столько ехать на поезде, это тоже, оказывается, «Сайбериа». Сибирь-матушка велика, Менди…

Чернокожая певица была уже и в Париже, и в Бангкоке, и вообще объездила 34 страны мира. Менди — человек, которому удается растопить лед недоверия между публикой и исполнителем за два-три щелчка пальцами. Тот, кто привык судить людей по внешности,

никогда не воспринял бы ее всерьез. На сцену вышла пятидесятилетняя негритянка в плотно облегающем концертном платье. На фоне худеньких мальчиков из иркутского джазового ансамбля она выглядела более чем монументально: ее вес зашкаливал далеко за сто. Но вместо того, чтобы стесняться и прятаться за концертный рояль Дениса Мацуева, любезно предоставленный филармонией, Менди уверенным шагом подошла к пюпитру, поставила на него бутылку газировки, положила белый платок и только после этого поздоровалась с притихшим залом и коротко переговорила с музыкантами. (Позднее выяснилось— по-русски Менди ни бум-бум, а наши музыканты по-английски едва ли лучше.) Но дело все не в этом.

Менди стала петь. Настоящим, сильным, свободно льющимся голосом, как у Тины Тернер или как у всех поющих негритянок… И в Иркутске, заметенном белым снегом, вдруг один за другим стали распускаться диковинные африканские цветы, над ними зависли, трепеща крылышками, яркие колибри, в ярко-синем небе показалась вершина Килиманджаро, и розовым облаком вспыхнули стаи фламинго. Вы не поверите, но наша слегка подмороженная сибирская публика начала робко хлопать. Потом смущенно смеяться. А потом— петь! Спустя двадцать минут люди пели. Менди, словно ничего другого и не ждала, только успевала подавать команды: вот здесь, ребята, надо хлопать, а вот здесь будет припев…

Не знаю, был ли кто из нас, в тот вечер внимавших Менди, в Африке. Да и сама она родом из Цинциннати. Но пели и хлопали все так, как будто когда-то давным-давно жили вместе на континенте. И были одной крови. И плясали вокруг большого огня, обняв друг друга за плечи. И я не знаю, почему миром все еще владеет стандарт девяносто-шестьдесят-де-вяносто. Менди доказала: гораздо важнее другой стандарт — джазовый…

Она «заставила» хлопать на каждый такт своей последней джазовой композиции. Я отбила себе ладони, сорвала голос и, в конце концов, поняла, что Менди — наш человек. А когда всемирно известная джазовая певица уходила со сцены босиком, весело прижимая к груди надоевшие туфли, стало очевидно: Иркутску Менди Гейнс просто необходима!

На следующее утро моя любимая Менди улетала из нашего города. Но в будущем году обещала вернуться.