«Вы знаете, я очень люблю вот такие вещи», — говорит оперная дива Любовь Казарновская, примеряя роскошное кольцо с топазом цвета виски. На ее миниатюрной руке камень будто оживает, начинает сверкать и переливаться. «а вот это тоже прелесть!» — Любовь Юрьевна рассматривает перстень с необычной огромной жемчужиной.
Полюбовавшись на ювелирные шедевры, мы уединились для беседы, чтобы поговорить о семейных ценностях, кольцах Фаберже и особой связи, которая существует у Любови Казарновской с Иркутском.

— Любовь Юрьевна, вы не перестаете изумлять своих поклонников поразительной красоты драгоценностями. У вас есть какие-то украшения-талисманы?

— У меня есть два кольца работы Фаберже, доставшиеся мне от моей бабушки со стороны папы — Надежды Ивановны Скорняковой. Первое она мне подарила на окончание школы, второе — консерватории. Она уже чувствовала свой скорый уход и сказала: «Детонька, носи эти кольца, они будут твоим оберегом». Эти колечки очень тонкой работы. Порой я надеваю их, выступая на небольших сценических площадках.

— У вас есть любимый ювелирный дом, дизайнер-ювелир?

— Очень люблю итальянских ювелиров. Когда бываю в Италии, то захожу в ювелирные дома, они не очень известны в России, но делают такие дизайнерские вещи, которые мне очень идут. Например, я нередко надеваю на концерты украшение, купленное в Италии, это кусок перламутра, обрамленный серебром дивного качества. Оно невероятно блестит и в то же время присутствует легкий голубовато-темный оттенок. Это украшение очень эффектно смотрится с черным платьем с глубоким вырезом-декольте. Такой наряд актуален в начале концерта, когда я исполняю Генделя, Вивальди. Стоя на сцене, чувствую, что я — королева бала.

— Вы регулярно балуете иркутян своими концертами. У вас сложились какие-то особые отношения с Иркутском?

— Да. У меня здесь живут родственники, мамины двоюродная и троюродная сестры. Они являются настоящими представительницами сибирской интеллигенции. Мы встречаемся каждый раз, как я приезжаю в Иркутск. Недавно я приболела, и получила письмо от моих тетушек, они интересовались, не прислать ли мне сибирских трав и медку, чтобы быстрее выздоравливала… Так что с Иркутском у меня действительно особые отношения.

— Выбор профессии в вашем случае, это была судьба?

— Наверное, да. По окончании школы я

готовилась подавать документы в Московский университет на журналистику, потому что хорошо писала сочинения, побеждала на олимпиадах. Педагог по литературе как-то сказал моей маме: «Лидия Александровна, это растет наша коллега». Моя мама была филологом, моя старшая сестра также выбрала эту стезю, и я тоже думала об этой профессии. Но мне еще очень нравилось петь. Помню, шел второй тур в «Гнесинке», и моя мама буквально впихнула меня в зал, где шло прослушивание. Так я поступила в училище. Позже спрашивала маму, почему она так сделала. Она ответила: «У тебя была такая тоска в глазах, когда мы проходили мимо «Гнесинки» и ты увидела объявление о наборе». Мама помогла мне услышать мою судьбу. Не знаю, была бы я счастлива, если бы занялась журналистикой. Я уверена, жизнью правит не только случай. Человек, который усердно работает, идет навстречу божьему промыслу, постепенно становится сотворцом, соавтором создателя.

— Чему вас научила работа в западных театрах?

— Всему. Для работы в европейских театрах необходимы предельный самоконтроль и дисциплина. В России могут простить опоздание на репетицию или задержку начала спектакля по твоей вине. На Западе такие вещи не проходят. Там я поняла, что значит пахать.
В России, работая в Мариинке (тогда это был Кировский театр), я пела только первые партии в «Травиате», «Евгении Онегине», «Дон Жуане», «Трубадуре», то есть у меня было четыре спектакля в месяц. В Европе график сумасшедший: ты поешь буквально через день. Если идет подготовка к спектаклю, то две недели без перерыва длится постановочный период. Ежедневно проходят оркестровая и сценическая репетиции. Ты целый день находишься в театре. Вымотан предельно. и после этого выходишь на безумный сценический марафон…

— Что вас подвигло принять участие в телепроектах «Призрак оперы», «Один в один»?