Яндекс.Метрика

Первый светский журнал Иркутска «В хорошем вкусе»

Яна Лисицина. Три истории.

лисицина

«»»

Сижу, читаю письма Ван Гога. И вот что он пишет: «Подумать только!

На строительство государственного музея и пр. тратятся сотни тысяч гульденов, а художники тем временем подыхают с голоду…» Это он писал в Антверпене в декабре 1885 г. А в 1889 году в письме к брату Тео: «Практика в торговле произведениями искусства, когда цены поднимаются после смерти автора, сохранилась до сих пор». И добавляет с горечью: «Самые высокие цены, о которых говорят и которые были заплачены за работы уже умерших художников, при их жизни так бы не поднялись – это что-то вроде торговли тюльпанами, когда у живущего художника больше минусов, чем плюсов».

Через сто лет его картина «Портрет доктора Гаше» была продана на Кристис (Нью-Йорк) за 82,5 млн. долларов.

Но Ван Гог как-то не в курсе.

Пожалуй, лозунг «Хотелось бы при жизни» актуален для художников всех времен и народов.

 «»»

Как-то я очень удачно толкала троллейбус, который неожиданно встал посреди проезжей части. Водитель троллейбуса, совсем молоденькая девчонка с испуганными глазищами заметалась, на улицу выскочила, а к ней уже ее коллеги бежали — тетки в оранжевых жилетах, побросав свои троллейбусы. Девчонка снова в салон метнулась и зайцем кричит: «Помощь, помощь нужна, не можем столкнуть! Да вы не бойтесь, троллейбус легкий, только нам еще люди нужны». Я осмотрелась, получалось, что ехала я, старушки и пара студенток в затяжном гламуре. Я подтянула свои дизайнерские штаны, чтоб не сорвало в форс-мажоре, и пошла на улицу. Замотанные бабы с обветренными лицами и в оранжевых жилетах орали, вцепившись в троллейбус: «Давай, давай!» Я тоже вцепилась, а они мне улыбнулись, мол, «чо – помогашь?» – «А то», – ответила, и мы стали вместе орать это самое «давай-давай», потому что ошиблась та девчонка-водила – никакой не легкий этот троллейбус. Старшая сказала: «Надо, блин, вперед его двигать, а мы назад», – а я спорить не стала – какой смысл спорить с профессионалом? Бабы беззлобно матерились на проезжающие машины, потому что совсем узкий проезд был, а они неслись, и было страшно маленько, ну а так – нормально. Потом троллейбус сдвинулся, пошел-пошел, мы похлопали друг друга грязными руками, я запрыгнула в салон и всю дорогу думала: все-таки где-то я петлю на узоре пропустила, когда вязала, потому что кружевной воротничок какой-то кривой выходит. Приехала домой, посмотрела – и точно – пропустила.

 «»»

Народ сидел, выпивал степенно: водка, огурчики, колбаска, все чин-чинарем. А мимо работник ходил, здоровый такой мужик с поломанным носом и в шапке-петушок, таскал чемоданы, тяжести какие-то. И вот он ходит, этот бродяга байкальский, и видно, что пожил мужик, и горя хлебнул, и всякое было, а чего не было, то будет, такие горемыки на себя неприятности цепляют как псы – репейник. Ходит он, и косится своими подбитыми глазами на бутылку, и потихонечку так сглатывает, и вздыхает украдкой. Вот примерно как пес Буран, когда я после завтрака вышла с куском пирога на крыльцо: взгляд такой пробирающий, что сволочью последней надо быть, чтоб не предложить лохматому монстру с зубами крокодила этот жалкий кусочек пирога с повидлом.

Подошел к столу поближе мужик, и шепнул деликатно, мол, плесните чуток. Выпил, крякнул, повеселел.

А потом они на улице в обнимку с Бураном сидели, двое бродяг косматых, и вдаль смотрели, на лед

Байкала, сын собачий и сын человечий.

 

 

 

 

 

comments powered by HyperComments

Навигация

Следующая статья:

Поиск
Архив материалов

Посетите наши страницы в социальных сетях!

ВКонтакте.      Facebook.      Twitter.      YouTube.      Одноклассники.      RSS.
Вверх
© 2024    Первый светский журнал Иркутска «В хорошем вкусе». Все права защищены.
Любое копирование материалов сайта только с разрешения редакции журнала.   //    Войти