Яндекс.Метрика

Первый светский журнал Иркутска «В хорошем вкусе»

Многоликий Райкин. Эксклюзивное интервью. (страница 2)

Класс-концерт «Азбука артиста» — искрометный калейдоскоп артистической тренировочной кухни. Этюды, сценки, вокальные и ритмические номера. Сколько бурлеска и озорства, сколько сумасшедшего юношеского драйва выплеснет потом этот удивительный спектакль на головы с пол-оборота заведенной публики! И в центре всей этой творческой кутерьмы — у «дирижерского пульта» — весь вечер на сцене будет острить, импровизировать, откровенничать и колдовать сам Райкин. Читающий Пушкина (о, с каким неудержимым, «африканским» пушкинским темпераментом и азартом!), Давида Самойлова, Мандельштама, Рубцова. Вспоминающий отца и первые шаги своих актерских начинаний. Отжигающий бешеный еврейский перепляс. И — в каждую минуту — уверенно и крепко направляющий тяжелую многоярусную колесницу зала по причудливой, залихватской траектории всего «аттракциона», словно ухвативший невидимые вожжи зрительских реакций в своих маленьких, но таких цепких и сильных руках.

Напоследок сыграли «Не все коту масленица». У Райкина, как он сам признается, «запой по Островскому».

— Сегодня можно вообще не пользоваться авангардными пьесами, — говорил он на пресс-конференции. — Федор Михайлович со Львом Николаевичем, да с ними еще Антон Павлович уже все-все, по большому счету, «настучали» про этот мир, про нашу жизнь. Меняются только одежды и жаргоны, меняются ритмы, но сутевое, глубинное в человеке не меняется никогда. Вот Островский! Не вижу сейчас более современного, острого, актуального драматурга. Для России. Недаром наш спектакль мы обозначаем в репертуаре как «сцены из Московской жизни». Такое ощущение, что шутник какой-то рядом с нами все это подглядел и спрятался за хрестоматийным именем классика. Коррупция, продажность, чванство богатых, бесправие бедных тружеников — да это все наши болезни! Это тот воздух, которым мы дышим, и при этом пытаемся сохранить человеческое лицо. Классика в этом смысле нетленна. Ее только ставить надо уметь. Я тут всегда боюсь узаконенной скуки (кое-кто из мэтров считает, что без нее вроде как некачественная постановка). Вот «Чайку» у нас в «Сатириконе» поставил Юрий Бутусов. Я в жизни так не боялся! Ведь Чехов — самый некассовый нынче, самый затрактованный автор. На нем пыли груда лежит — до живого не достать! А какой получился спектакль! На одном дыхании смотришь без отрыва, словно и пьесу никогда не читал. Публика стоя беснуется, кричит, рукоплещет. Невероятно — четыре акта «музейного», казалось бы, материала! И такой бурный отклик. А почему? Потому что — это не «про кого-то» и не «про когда-то». Это — про нас!

Райкин непримирим в своем убеждении: театр — искусство сиюминутного, живого взаимодействия энергий, он существует только «здесь и сейчас». Мастер совершенно не признает экранизаций, записей спектаклей на пленку. Его позиция не оставляет места компромиссу: кто не видел живого спектакля, живого артиста в роли — тот не знает его.

— Экран он, понимаете, эк-ра-ни-ру-ет. Он выхолащивает пульсацию энергии артиста, этот вот сценический трепет, это напружиненное поле между сценой и залом. Экран, телевизор, целлулоид — это гербарий. Все равно как… цветок расцветает в лесу, в тайге, где всему вторят волны дыханий, звуков и запахов, — а кто-то пытается уложить его между пыльных страниц. Театр не живет на пленке. И артистом становятся только здесь — под сенью кулис, один на один со зрителем. Сцена — лобное место, где проверяется каждый день твоя актерская сущность. Кино — обман, технический трюк, искусство имитации. Только в диалоге с залом, глаза в глаза, ты каждый раз завоевываешь это право — называться артистом.

Как актер, как режиссер, как театральный художник Константин Аркадьевич не близок тем, кто смакует свою «элитарность», «сакральную зашифрованность» и авторский снобизм.

— Я горжусь, напротив, своей похожестью на других, своей близостью и понятностью зрителю — современнику. Для кого я ставлю, на кого в зале рассчитываю? Да — на себе подобных, на ближнего своего, по большому счету. И, как показывает практика, редко ошибаюсь. Людям нравится то, что мы делаем в «Сатириконе». У нас один из дорогих, но при этом — самых успешных театров, каждый вечер — аншлаг, каждый финал — овации. Другое дело, что театральная публика — сама по себе элита общества. Наше искусство — камерное. Кто ходит в театры? Это трагически маленькое количество населения. И значит, всю свою жизнь я служу лучшим людям страны, лучшим представителям современности. Причем, заметьте, на львиную долю театральные залы заселяют женщины. Их среди публики значительно больше. И первую реакцию — первый хлопок, первый возглас, первое «Браво!», — дарят нам прекрасные дочери человеческие. Они ждут,

они заслуживают любви. И я не могу их не любить. Более того, невозможным считаю без этой любви выходить на сцену. Это и одна из корневых традиций «Сатирикона». Довольно оригинальная, к слову сказать, для сегодняшнего театрального климата. Сегодня многие в лицо зрителю бросают агрессию, обвинения, разоблачения. Другие транслируют безразличие: что мне, мол, ваша толпа, я тут с Богом беседую невзначай… Может, где-нибудь, среди сытых довольных буржуа, это было бы оправданно, не знаю. В нашей стране, где время вынуждает человека ежесекундно спасаться, надо нести любовь. Мы выходим на сцену, чтобы возвысить, очистить, исцелить и одухотворить живые, исстрадавшиеся и жаждущие сердца… Это в нашей власти. Это — в силах нашей магии. Сцена — царство артиста! Где он может — и должен — творить чудеса.

текст: Марина Рыбак
фото: Алена ПЕРЕГУДОВА

Навигация

Предыдущая статья: ←

Поиск
Архив материалов

Посетите наши страницы в социальных сетях!

ВКонтакте.      Facebook.      Twitter.      YouTube.      Одноклассники.      RSS.
Вверх
© 2024    Первый светский журнал Иркутска «В хорошем вкусе». Все права защищены.
Любое копирование материалов сайта только с разрешения редакции журнала.   //    Войти