НОУ АЙС!

Мы ехали в Америку по программе Open World — программе, финансируемой Конгрессом США, которая осуществляется Центром «Открытый мир» при Библиотеке Конгресса США и администрируется Американскими Советами по международному образованию. В нашу группу из десяти человек были собраны журналисты со всей России — от Москвы и Петербурга до Иркутска и Якутии. Специально для нас американцы подготовили программу, главной составляющей которой были встречи с коллегами из СМИ: газет, радио, телевидения.

Мы летели в Вашингтон, чтобы оттуда отправиться в Монтгомери — столицу штата Алабама, в юго-восточную часть Америки. Где, как обещали официальные документы, «дожди возможны в любое время года. Летом жарко и солнечно – от +25°С до +35°С». Но мы ехали в марте, когда температура в Иркутске была минусовой, а снег не собирался таять. Мы предполагали, что там теплее, чем у нас, — но не настолько же!

Когда самолет приземлился после 12-часового прямого перелета в Вашингтоне, и мы ступили на американскую землю, кто­то пошутил: «А обещали тепло и солнце». В общем, было холодно, и куртки на меху очень выручили. Изменилось все через пару дней. После чего каждый раз на очередной встрече американцы благодарили нас за то, что мы привезли тепло и настоящую весну. Через неделю пребывания, находясь уже в штате Алабама, многие ходили с обгоревшими носами. Но об этом чуть позже.

Мы прожили в Вашингтоне два дня и две ночи. Из­за разницы в 12 часов между Америкой и Иркутском, ощущение времени резко утратилось. В двенадцать ночи, когда в Иркутске полдень, организм не понимал, почему его укладывают спать. При этом часов в пять утра (уже по местному времени) просыпался. Ну, о­очень рано просыпался. И договориться с ним никак не получалось. Однако эти утренние подъемы мне нравились. В первую ночь в Америке увидела во сне… Обаму и нашего нового мэра Виктора Кондрашова.

На второй день в Вашингтоне рано утром мы с Аксаной Олифер, журналисткой из Иркутска, отправились гулять. Ночью прошел дождь, и город наполнился прохладой раннего утра, дождевой свежестью и ароматом цветущих деревьев. В Вашингтоне много сакуры, подаренной некогда японцами. Мы шли по влажному асфальту, ежась от ранней свежести, находясь в нереальном состоянии то ли сна, то ли яви. Чистые улочки с разными по архитектуре зданиями, где современный дизайн соседствовал с двух-трехэтажными пряничными домами, аккуратной лестничкой парадного входа и почти питерскими фонарями, горящими приглушенным мерцающим светом. Редкие прохожие уже торопились куда-то. Впереди продефилировала дама в респектабельном полупальто и сланцах на голую ногу.

Татьяна, наша сопровождающая, в начале поездки предупредила – в Америке не удивляйтесь сочетанию солидной одежды и вьетнамок на ноге, здесь это принято и не вызывает удивления. И добавила – здесь не пьют горячий чай, все напитки американцы разбавляют льдом. Забегая вперед, скажу, что к концу поездки стало очевидно: лед к напиткам – одна из составляющих американской жизни. «Ноу айс!» (не надо льда!) мы выучили, как «Отче наш». Вначале поездки мы почти с испугом проговаривали эту фразу, видя, как в чашку с чаем стюардесса привычным движением собирается насыпать кубики льда. А возвращаясь домой, в долгом многочасовом полете, уже на автомате говорили «джус оранж» (апельсиновый сок) «ноу айс!»

О БЕЛКАХ, ОБАМЕ И БЕЛОМ ДОМЕ

Американцы называют здание Белого Дома архитектурным позором. Возле Белого Дома в палатке сидит Кончита. Сидит уже 25 лет. Говорят, она живет в этой палатке. Так и состарилась. Временами на посту ее сменяет молодой человек, как нам сказал переводчик, – ее внук. Внук был больше похож на правнука. Когда мы были возле Белого дома и палатки Кончиты, эта почтенная дама отлучилась по делам, и сфотографировать ее не удалось. Зато внук-правнук, принявший пост от бабушки, был дружелюбен. Позировал с удовольствием и радушной улыбкой, вскидывая вверх руку с растопыренными двумя пальцами. Девчонки забеспокоились – это он просит за съемку два доллара. Но больше было похоже на то, что он показывает известный знак V, знак победы.

И вдруг происходящее перестало казаться реальностью. Мы, журналисты из России, находились в Вашингтоне, «в самом сердце Америки». Справа стоял Белый Дом, где расположился (выбранный народом на определенный срок) новый президент Соединенных Штатов Обама, слева – палатка, где живет 25 лет (выдвинувшая себя бессрочно) борец за мир Кончита. И кто­то из наших негромко сказал: «Вы можете такое представить в России? Палатку борца за мир возле здания правительства в Москве или зданий местного областного, краевого руководства?» В ответ все засмеялись.

Здесь, в Америке, о которой Уинстон Черчилль сказал: «Демократия – худшая форма правления, за тем исключением, что другие еще хуже», — Кончита за двадцать пять лет стала негласным национальным достоянием. Вместе со своей палаткой. Стала этаким своеобразным колоритом страны. Очень показательным проявлением республиканской демократии США с американским кредо всеобщего равенства. Как и наглые белочки, в большом сквере перед Белым Домом. «К белкам не подходите, — предупредил гид, — они могут быть переносчиками инфекции. Если кого-нибудь из группы укусят, мы всем автобусом отправимся на прививку». И хоть называют этих пушистых зверьков городскими крысами, потому что они воруют еду из мусорных баков, и опасаются как разносчиков инфекции, их не трогают. Всеобщее равенство есть равенство для всех. Шутка, конечно. Правда в том, что это лишь небольшой, почти пустяшный, момент человеческого бережного отношения ко всему, что называется «национальным достоянием».

Те два дня оказались богатыми на неожиданности и невольные сравнения. Мы ехали в автобусе после знакомства с Белым Домом. «Смотрите, ¬¬— сказал местный экскурсовод, – над парком взлетело два вертолета. Обама вылетел из резиденции. А почему вертолета два? Чтобы не догадались, в каком сидит президент». Логично, просто и так близко к народу. А потом мы увидели Обаму еще ближе:¬ президентские машины проехали рядом с нашим автобусом, из окна до них можно было дотянуться рукой. С мигалками, но без перекрытого движения на улицах и большого охранного эскорта сопровождения. Так не пьедестально, без ощущения собственной значимости и величия. И это вызвало ощущение сопричастности и уважения. Для американцев эта доступность – норма. При этом у некоторых из них, когда мы начали говорить с восторгом об Обаме, на его счет свое мнение: «У Обамы проблемы. Он мыслит по¬-другому, нежели Буш. От президента ждали горячей речи после его избрания. Этого не произошло». Его пиаровцы парировали, что «все жаркие слова уже были сказаны в предвыборное время».

АМЕРИКАНСКИЕ РОДИТЕЛИ

Незадолго до поездки ко мне по электронке пришло письмо от сопровождающей нашей группы Татьяны Скородумовой. Мы потом в шутку называли ее мамой Таней, она тряслась над нами, как наседка над цыплятами. «Вам предстоит незабываемое путешествие, — писала Татьяна. – Вы будете вспоминать о нем всю жизнь, рассказывать друзьям и внукам». А в конце приписала: «Шопинг в Америке прекрасен!»

О том, что поездка будет незабываемой, стало ясно уже в самом начале. Другой мир, как другая вселенная, вошел в нашу жизнь ярко и мощно. Нас разместили в американских семьях. По двое на каждую. И с этого момента Америка стала у каждого своя. У нас с Ольгой Илюхиной, коренной москвичкой, редактором одного из центральных журналов, – одна на двоих. Потому что разместили нас вдвоем в семье Хортонов в роскошном трехэтажном доме. Джей Джей, подполковник ВВС США в отставке, и его супруга Милдред, домохозяйка. Оба элегантного возраста – ему 82, ей 79, — Джей Джей и Милдред были очаровательны. Активные, гостеприимные, веселые, их интересовало все: как мы живем и с кем, где работаем, как отдыхаем, что нового сегодня в России? Хортоны последние двадцать лет много путешествовали в основном через программу международного обмена «Сила дружбы». Были в России, в Питере.

Очарованы этим городом, людьми, белыми ночами. Их американский дом – гордость Монтгомери, ему более ста лет, он красив и уютен, между этажами бегает неторопливый лифт, перед парадным входом висят флаги США. В доме вместе с хозяевами живет рыжая кошка, которую они обожают и зовут то Френсис, то Принцесса.

Я и Оля жили в соседних комнатах с камином, огромными кроватями, старинными зеркалами (Хортоны одно время занимались антиквариатом), красивыми тяжелыми шторами. При размещении по комнатам хозяин продемонстрировал особую гордость – японский унитаз Panasonic, привезенный ими из Японии. Надо сказать, что система водоснабжения и канализации в Америке вводит неискушенных россиян в состояние ступора. Все американские унитазы стоят доверху наполненные водой. Даже после смыва моментально наполняются снова. Сопровождающие рассказали две истории, рассмешившие всю группу. Кто-то из наших, живущих в принимающей семье, не разобрался с системой смыва и впал в глубокую панику, решив, что унитаз засорился. Другой мужчина не мог понять, как включается в душе горячая вода, и мылся ледяной. Терпел, пока в конце поездки не выяснил, что мучился зря.

Из­-за очень насыщенной программы вставали рано. Но каждое утро на столе ждал завтрак, приготовленный Джей Джеем (мы звали его между собой Ди­Джеем). Оле – черный чай, мне – зеленый, свежие фрукты и бутерброд с беконом, поджаренным по собственной рецептуре хозяина.
Мы любовались Джей Джеем и Милдред, немолодыми людьми, сохранившими удивительные трогательные отношения. История любви этих людей окружена бабочками. Бабочки везде – на шторах в спальне и в ванной, на подсвечниках и обоях, на шелковом халате хозяйки и ее украшениях. Да­да, наша замечательная хозяйка ходила в красивом халате, одевала брючки и туфельки на каблучке. Не стоптанные тапочки, фартук, да платок на голову, а брючки и туфельки! Однажды наша переводчик Катюша застукала их обнимающимися на кухне! Каждый четверг Джей Джей возит Милдред в парикмахерскую (водит машину в свои 82 уверенно и быстро!) и терпеливо ждет. Но время зря не теряет, отправляясь в любимый «Макдональдс». Он понимает толк в хорошей кухне, но с собой справиться не может и получает удовольствие от вредного для здоровья мак­фуда. Когда наша группа собрались в один из ресторанчиков, Джей Джей посоветовал, куда лучше пойти и что взять.

1. Праздник на военно–воздушной базе Максвелл (Air University at Maxwell Air Force Base).

К слову сказать, Америка — это неправильно кушающая страна с большим количеством не просто толстых, а очень толстых людей. У них очень тяжелая еда – много жареного во фритюре, гамбургеров, чипсов, газированных напитков. Мы были свидетелями, когда в одном из детских пансионатов на обед подали большую булку с сосиской, кетчуп, чипсы и колу со льдом. Глядя на это, захотелось накормить деток ароматным борщом с зеленью! Однако сегодня Америка задумалась о своем здоровье. И политика оздоровления нации стала проводиться серьезно и мощно. Среди молодежи модно заниматься спортом, быть здоровым и стройным. И думается мне, что все у них получится.

Но, возвращаясь к нашему Джей Джею, который ждет Милдред, поглощая неправильную еду, скажу – даже в этой неправильности было столько очарования! В его ожидании, в ее парикмахерских… Я благодарна этим людям за многое. За их влюбленность в жизнь и друг друга. За отношение к нам, шутки и доброжелательность, заботу. За душевные разговоры и красное вино по вечерам, которое смаковали вместе. За зеленый чай (безо льда), за цветущие яблони, которые видела, просыпаясь, из окна комнаты. За то, что эти люди стали для меня частью Америки, которую я увезла в Россию.
Страну воспринимаешь через людей. В команде американцев, принимающих нас, был чудесный парень по имени Боу. Для Боу олицетворением России стал парень из Москвы, которого звали Алексей. Он с такой же группой «Открытого мира» приехал в Америку. Алексей и Боу сдружились: оба служили в горячих точках – один в Чечне, другой в Ираке. Им было о чем поговорить, они оказались «одной крови». Алексей научил Боу нескольким русским словам. А на прощание снял с руки часы с символикой России и подарил. Боу носит эти часы, хвастается ими, как ребенок, и очень дорожит. Он так говорил о русском друге и нашей стране, что у меня подступали слезы.

КУПАНИЕ В МЕКСИКАНСКОМ ЗАЛИВЕ

Один из выходных был обозначен в программе нашего распорядка дня как «свободный день для различных мероприятий, покупок, осмотра достопримечательностей, религиозных мероприятий (по желанию) с принимающими семьями». И Боу повез нас во Флориду, на Мексиканский залив.
С той самой минуты, когда мы выехали из Монтгомери, началась самая незабываемая поездка моей жизни. К океану отправились вчетвером: Боу, москвичка Оля, я и Катюша — наш замечательный переводчик. О ней хочется сказать отдельно. Это удивительный очень позитивный человек, бездна обаяния, ума, тонкого юмора. Она родом из Хабаровска, живет в Америке много лет, став почти коренной жительницей. Вышла замуж за американца, приехавшего в Хабаровск и влюбившегося в нее, родила уже здесь двух сыновей.

Мы ехали в штат Флорида, столицу которого называют клубничной, там выращиваются тонны этой ароматной ягоды. Ехали замечательной компанией. Нам было очень хорошо друг с другом. Катюша по дороге продолжала обучение Боу русскому. Ее метод работал на 100%. К примеру, «солнечные очки» по-английски «сан гласис», что было созвучно русскому «согласен». По катюхиной методике ученик стал проявлять феноменальные способности. В перерывах между обучением, мы орали во все горло любимые английские и русские песни с дисков Боу и Кати. Боу размахивал руками, держа руль коленями (так вести машину его научила мама). Мы почти летели по скоростной трассе. Дорога дарила наслаждение. Не хочется признавать и повторяться, но – действительно, у них такие дороги, о которых российским водителям остается лишь мечтать. Разлинованные светоотражающей краской, горящей в темноте в свете фар, по краям они ребристы, как стиральная доска. Если водитель, к примеру, засыпая, начинает съезжать с трассы, странный стучащий звук сразу приводит в чувство.

Вот она — граница штата Флорида! Указатель, остановившись возле которого, мы станцевали «танец с шестом» – радость била через край. Флорида напомнила Россию соснами. Но потом начались отличия: в лесу, на траве валялись огромные, ну просто огроменные (!) шишки. В полях паслись черные коровы и длинноногие черно­желтые лошади. По обочинам дороги встречались дохлые броненосцы и был даже сбитый олень. Ближе к Мексиканскому заливу стали попадаться пальмы. На деревьях висел длинный мох – «испанская борода», перелетающий по воздуху с дерево на дерево.

Так бывает часто – ты ждешь чего-то долго, а оно случается неожиданно. Так произошло и с нами. Вернее, с нашей встречей с Мексиканским заливом. Мы выехали к нему как­то внезапно. Представьте – вереница пальм, белоснежных коттеджей, поворот и… ослепительный, белый, как снег, песок, а дальше – безбрежность воды! Сумасшедшая, завораживающая, бескрайняя, сливающаяся с небом на горизонте.

Мы бежали к воде, как дети, забыв обо всем, подгоняемые нетерпением встречи. Как говорили между собой – встречи с океаном. Он встретил нас волнами, окатив холодными брызгами с ног до головы. В это время здесь еще не купаются, потому немногочисленные отдыхающие нежились в шезлонгах и песочке на берегу. Мы нарушили их спокойствие и заразили своим восторгом. Мы дурили — визжали, подпрыгивая на волнах, фотографировали друг друга и свои отпечатки ног на берегу. Холодная вода вскоре стала прекрасной. Волны поднимали вверх и толкали к берегу. Их соленый вкус был чудесным!

А потом был ресторан, который держит друг Боу. И вкусная рыба, и огромные креветки и мидии, и легкое вино, и потрясающий закат. Мы смотрели на солнце, которое закатывалось в воду величественно и лениво, и наслаждались жизнью на этой земле. И Боу тихо сказал: «Словно Бог нарисовал картину»…
 

НА РОДИНУ, ДОМОЙ

В Монтгомери мягкие зимы, а весна и осень теплые и длинные. Растения нежатся, радуя обильной зеленью и пышным ранним цветением. Это район плодородных полей, рек и предгорья гор Аппалачи. Здесь выращивают хлопок, арахис и сою. Недалеко от Монтгомери города Атланта, Бирмингем, Мобил и красивые пляжи. В столице Алабамы пять крупных колледжей и университетов, всемирно известный Театр Шекспира, парк и Музей Искусств, своя симфоническая, балетная и танцевальная труппы, развитая система СМИ: множество газет и периодических изданий, семь телевизионных станций, двадцать восемь радиостанций! Нам удалось побывать в редакциях нескольких телевизионных каналов и газет, дать интервью на радио. Последнее не входило в официальный план приема и стало полным экспромтом даже для нас. Вместе с питерскими журналистами я говорила о России, Сибири, нашей жизни. Жаль, что эту передачу не услышать на родине.

…Про две надели, проведенные в этой стране, можно было бы написать очень многое. Увиденное, услышанное, прочувствованное. Про людей, которых встретила и которые вошли в мою жизнь.

На прощальной вечеринке, устроенной для нас, собралось много народа. Был теплый апрельский вечер. Мы много говорили друг другу, понимая, что словами сложно передать чувства и благодарность. Мы дарили друг другу подарки – символы наших стран. Из рук в руки перекочевывали берестяные туески и разноцветные матрешки, диски с фильмами, открытки и фотографии.
Ранним утром мы возвращались на Родину. И я понимала, что очень соскучилась по России.

…Сейчас у меня дома живет фарфоровый колокольчик, подаренный в тот прощальный вечер. Я беру его в руки, и он отзывается красивым чистым звоном. Ярким, как страна, в которой мне посчастливилось побывать.

Подписи к фото:
1. Праздник на военно–воздушной базе Максвелл (Air University at Maxwell Air Force Base).